Сеид Азим не давал и в те времена клятвы не жениться никогда. Теперь и он начинал думать о спутнице жизни, которая бы понимала его во всех его делах... Интересно, а кого судьба, движущая руками любимой матери, выбирает ему?
Эти мысли тяготили его, утомляли. Только в поэзии он находил отдохновение. Но в последние дни ему не нравились сочиненные им газели. Не раз он раскрывал перед собой диван стихов несравненного Физули. Он шлифовал свое мастерство подражаниями газелям Физули. Интерпретации известной темы и подражания поэтам-мастерам - извечная школа поэзии. Он в газели мастера прибавлял три строчки к двустишию, стремясь не нарушить размер и рифму, смысл и значение, сохранив красоту и художественные качества газели. Так создавалось совершенно новое произведение.
Как у сломанной пиалы, даже звона нет у нас,
От друзей же ни привета, ни поклона нет у нас,
Ветер, ветер, на чужбине почтальона нет у нас,
Даже весточки от милой, у влюбленных нет у нас,
Не оставь наш дом печали - без тебя таким он стал.
Газель о любви Физули была так созвучна нынешнему состоянию Сеида Азима, что молодой поэт не испытывал трудностей в нахождении необходимых слов, подходящих для каждой строки. Слова лились тонкой нежной вязью, как легкий предрассветный ветерок, как вода из чистого родника. Перед взглядом поэта оживали картины недавнего времени, поставившего преграды перед свободной любовью Соны и Тарлана.
"О старый Физули! Через триста лет после тебя на Востоке будто ничего не изменилось. И после тебя душат любовь и чувства. И сейчас за любовь Санана к христианке на шею вешают крест, и сейчас аскеты запрещают смотреть на красивых людей. Отовсюду летят камни в тех, кто славит любовь, и тело влюбленного в ранах, душа его стонет. Лицемеры требуют отречься от любви".
Щеки поэта пылали, он весь горел точно в лихорадке. Перо без устали выстраивало строку за строкой на белой самаркандской бумаге:
Нет, святошам-лицемерам я не стану подражать, Прикрывающимся верой я не стану подражать, Поучающим не в меру я не стану подражать, их постыдному примеру я не стану подражать. Потому что никогда я в этом правды не видал.
Неслышно в комнате появилась Минасолтан с чайным подносом в руках. Она понимала, что сын увлечен, но решилась сегодня непременно поговорить с ним. Хватит оттягивать то, что обязательно должно произойти: она должна получить его согласие на женитьбу. Следует к такому важному событию подготовиться заблаговременно, написать в Дагестан своему отцу Ахунду Гусейну, который был в Ягсае кази - главой духовенства в своем уезде. Ахунд Гусейн вершил судебные дела мусульман и был справедливым человеком, он много сделал для внука, без его помощи Минасолтан не смогла бы так хорошо его воспитать. Он приедет и завершит это благое дело.