– Здорово, ребята! – мельком сказал, им Прончатов. – Помогите-ка нам!
Не дожидаясь ответа, он пошел дальше и метров через сто увидел узкоколейный паровоз, сошедший с рельсов. Здесь Олег Олегович остановился, задрав на лоб брови, критическим взором окинул паровоз. Картина на самом деле была непривлекательная: сошедши со стрелки, бедолага-паровоз глядел на человечество виновато перекошенными фарами, жалкий парок тонкой струйкой поднимался из похилившейся трубы, а правые колеса беспомощно висели в воздухе. Рядом с паровозом сидел на земле грустный машинист и покусывал молодыми зубами горькую травинку.
– Здорово, Петя Самохин! – насмешливо сказал ему Прончатов. – Скучаешь?
– Кран жду!
– Жди, жди…
Олег Олегович спиной чувствовал, как приближается толпа рабочих, как наплывает на него нервное людское ожидание; потом толпа остановилась, дыша напряженно, притихла. «Ну, ну, голубчики!» – неопределенно подумал Олег Олегович, а сам неторопливо прикидывал вес паровоза, определял на глаз угол наклона, интересовался профилем откоса, который мог помешать подвести слеги. Напряженно считая в уме, он делил вес паровоза на количество рабочих рук, вводя Поправочный коэффициент на наклон и остатки воды в тендере, соображал, хватит ли силенок. При этом он вполголоса бормотал:
– …угол… наклон… а?
Паровоз дышал мягким паром, из поддувала постреливали искры; паровоз лоснился, как загнанный конь. Ей-богу, жалость, сострадание вызвал он, этот паровоз, не сумевший довезти до разгрузочной эстакады двенадцать сцепов отборного судостроя, «Ничего, голубчик, ничего! – весело думал Прончатов, продолжая считать. – Нужно поднять только переднюю тележку, параллелограмм сил в данном случае распределяется выгодно, центр тяжести переместился вперед, но… Ой, не опозориться бы, дорогой Олег Олегович! Ой, гляди в оба!»
– Надо поднять паровоз! – наконец легкомысленным тоном сказал Прончатов. – Прошу товарищей рабочих приблизиться.
Человек сорок стояли за спиной Прончатова, выстроившись полукольцом, поглядывали на горячую махину с недоверием: конечно, паровоз узкоколейный, конечно, он много легче обычного, но поднимать паровоз руками, вздымать на плечах… Черт его знает, а! Поднимать паровоз, а!
– Десять человек к предохранительной решетке, десять – к тележке с одной стороны, десять – с другой!! – уже покрикивал Прончатов. – Анисимов, Мурэин, становитесь к решетке! Свищев и Подпругин, заходите справа… Леспромхозовские, какого рожна стоите, апостолы!
Черт его знает что! Посмеиваясь, недоверчиво пожимая плечами, рабочие один за одним подходили к паровозу, опасливо притрагивались к горячему металлу. Черт его знает что! Этот главный инженер Прончатов, его лихие глаза, ослепительно белая рубашка, тугой подбородок, похожий на луковку. Ох ты, мать честная, черт знает что делается…