Рэчел отвернулась, все еще прижимая к себе одеяло. Сколько еще раз она будет просыпаться от приступов болезненного желания? Как долго еще ее тело не будет давать ей спать по ночам? Почувствовав себя чрезвычайно одинокой, она расплакалась.
Сколько раз ей еще плакать?
– Я тебя забуду! – бешено прошептала она в тишине.
Ароматный бриз ворвался в прозрачный тропический залив, раздувая ее косы, взъерошил оборки ее юбки. Она развлекалась, поглаживая сатин, великолепный, экстравагантный; чувственно-дерзкое создание гармонировало с нежно-розовым в этой уединенной бухте моря. Она удивилась, как это было прекрасно: солнце, садящееся в море и оставляющее пронзительные лучи на горизонте вдоль неба и моря… или его. Один взгляд его погружал ее в состояние величественной безмятежности.
В свете волшебных сумерек его божественное тело блестело золотом, и звездами вспыхивали его волосы. Его глаза, соблазнительные, как жемчужная лагуна, пронзили ее, звали ее подойти, испытать их тайную глубину.
Ее чувства закружились в вальсе страсти, и она приблизилась.
Его ослепительно-белая рубашка была распахнута почти до пояса, она развевалась на ветру, соблазняя ее, имитируя наполненные ветром паруса их, готового к отплытию, корабля.
Она не могла избежать соблазна пригладить этот шелк, тканью укрыть его грудь. Она протянула руку.
Он наполнил украшенный драгоценными камнями кубок. Шнурок с его рукава обвился вокруг ее запястья; она почувствовала звон в ушах и волны в сердце. «Шампанского для моей леди». Ее викинг выдохнул эти слова мягким торопливым шепотом. Кривая улыбка изогнула уголки его манящих рук.
Он сказал: «Шампанское для моей леди?» Но его глаза… Они шептали большее, гораздо большее. Они говорили: «Я люблю тебя. Я твой, навеки и повсюду… и повсюду…»
После двух дней бесплодных попыток пробиться через кордоны правительственных клерков-снобов, Джейк потерял терпение. Он спрятался за огромные белые колонны и присел на ступеньки балюстрады.
Орегон-Сити становится таким же дурным, как и все другие города на востоке, думал он, проходя мимо швейцара в ливрее. Теперь и здесь пасутся высокомерные маленькие щеголи с их злосчастными мелкими законами.
Он поехал к большому дому капитана Эйнсворта. Джейку не нравилось просить кого-либо об особенном одолжении, но Эйнсворт ему кое-чем обязан. Так что разок можно попросить – а потом домой, к Рэчел. Как он мог так от нее уехать, он даже не знал. Она такая тоненькая, такая хрупкая. И одна. Некому рубить дрова, выносить тяжелые ведра, пополнять запасы. Некому защищать ее от волков и медведей.