Теперь она здесь, едет в глушь с первопроходцем-поселенцем, таким крупным, что он занимает большую часть сиденья. Она взглянула из-под шляпки на человека, который этим утром получил право делать с ее телом все, что захочет. Она закрыла глаза, пытаясь выкинуть из головы зловещие предположения. Ее охватило воспоминание о нежном поцелуе после женитьбы. «Только бы это было настоящее лицо незнакомца!» – молила она. Но потом она вспомнила, как блестели его глаза после беседы с мистером Дорсетом, и мысли вернулись к ночному кошмару. Она вспомнила настойчивость, с которой ее преследовал страшный пират и его плотоядный взгляд. Неужели сон был вещим?
Отбросив эти мысли, она посмотрела на чистое голубое полуденное небо. На нем не было ни единого облачка…
Небо было такое же обнаженное, как и ее тело, когда неутомимый Северный Бог пытался достичь его. Дрожащей рукой она проверила пуговицы на блузке.
«Ты – глупая гусыня!». Рэчел отогнала мысли о пирате. Ее взгляд следил за деревьями, подымавшимися так высоко, что вершины подметали небеса.
Она принялась считать кустики папоротника, пробившиеся с первым весенним теплом, запретив себе снова стать жертвой фантазий.
Хотя мистер Стоун и был богатырского телосложения, он был просто мужчина, рискнувший поехать в Орегон. Он вел простую, честную жизнь поселенца. Если бы он был более рисковым, он бы рванул за золотом в Калифорнию. Кто знает, может у него семья – целая куча братьев и сестер. Да, это более правдоподобная картина. Это больше похоже на правду.
Она решила раз и навсегда прекратить думать на эту тему. Она повернулась, пытаясь рассмотреть лицо мужчины.
– Мистер Стоун…
Он слегка подскочил, а потом повернулся.
– Джейк.
– О, да. Ты сказал, что родился в глуши, а твоя семья собирается в Орегон…
Его взгляд вновь устремился на дорогу.
– У меня нет семьи. Моя ма умерла, когда мне было два года, а па был убит, когда мне было около девяти или десяти.
– О, извини. Сочувствую твоей потере. Я тоже недавно осиротела.
Улыбка мелькнула у него на лице, он фыркнул.
Приступ гнева охватил ее слабое, болезненное тело. Она глубоко вздохнула и обиженно произнесла:
– У меня нет привычки лгать.
– Говори что хочешь, – он раздраженно тряхнул плечами.
Рэчел сцепила зубы, чтобы сдержать злую реплику, и вздохнула, чтобы успокоиться.
– А братья или сестры у тебя есть?
– Нет.
– И твой отец больше не женился?
– Не на таких, чтоб можно было заметить.
«Что это значит?» – думала она, не желая принимать отговорку.
– Извини, но я не понимаю.
– В то время в горах белые женщины не бродили. Бродяги иногда держали некоторое время жен-индеанок, но не было это постоянным. Мой па ведь и умер, борясь за одну из них с Фрэнки. А она даже не была симпатичной. Они были так пьяны, что и не заметили этого.