— Не трогай его, отец. Те люди, для которых предназначены его пасквили, не умеют читать. А если и умеют, то они нам не страшны, так как не организованы, не хотят на свою голову неприятностей и боятся потерять работу. Кто бы и как бы ни кричал об их бедственном положении, они и пальцем не шевельнут. А с Джорджи я разберусь, обещаю тебе. Но пойми, ты свяжешь мне руки, если что-нибудь сделаешь этому газетчику. Джорджи очень преданна своим друзьям. Если Мартин пострадает и она узнает, что это наших рук дело, она может и отказаться выйти за меня замуж.
Питер очень разнервничался. Джорджина, кажется, говорила о каком-то клерке, которую он якобы уволил из магазина. Тут надо разобраться. Питер с детства знал, что Джорджина станет его женой. Он очень рассчитывал на этот брак, который должен был помочь ему окончательно выйти из-под отцовской опеки, даровать свободу и самостоятельность. И он вовсе не хотел, чтобы Джорджи сейчас, когда все уже было на мази, вдруг вернула ему обручальное кольцо.
Старик глянул на старшего сына из-под густых бровей и презрительно фыркнул.
— Учти: либо ты ее подчинишь себе, либо она тебя подчинит. А насчет свадьбы можешь не беспокоиться. Достаточно будет раскрыть ей глаза на то, что, если она не выйдет за тебя, ее отец обанкротится, и она перестанет куражиться.
— Отец, что ты говоришь?! Неужели ты выдернешь стул из-под Хановера? Вы же с ним старые друзья! Скоро дела у него поправятся, он толковый предприниматель. И я надеюсь многому у него научиться, прежде чем стану хозяином на фабрике.
Седовласый старик откинулся на спинку стула и стал пускать в потолок колечки сигарного дыма.
Не за горами то время, сынок, когда ты поймешь раз и навсегда, что только деньги могут дать тебе власть. Будь его воля, Хановер пустил бы тебе пулю в спину. Но он вместо этого выдаст за тебя свою девчонку. Потому что за ним должок. Запомните все: деньги — это власть, а власть — это деньги. И зарубите себе это на носу!
Артемис Маллони поднялся из-за стола, высокий и прямой — годы не согнули его, — и направился к двери. Уже на пороге он обернулся и добавил: — Тебе нужно приструнить девчонку, Питер, и поскорее. Отвези ее куда-нибудь, уложи в постель, а потом сразу под венец. Покажи ей, кто из вас главный. И она угомонится, как только поймет это.
Едва за отцом закрылась дверь, как двадцатилетний Джон весело фыркнул:
— Неплохой совет, братишка. На твоем месте я давно бы уже это сделал. Хочешь помогу, Пит? Если у тебя много забот в магазине, я могу развлечь девочку.
— Заткнись, Джон, — не глядя в сторону младшего брата, бросил Питер.