— Так оно и есть! — шепнул Вильский. — Мое состояние слишком велико, чтобы его выбросить в окно, но оно слишком мало, чтобы осчастливить им весь мир. Если разделить его среди одних только моих соотечественников, и то на каждого пришлось бы по неполных тринадцать грошей!
Этим воодушевляющим выводом Вильский подвел итог своим размышлениям. Он поднялся со стула и прошелся по комнате с видом человека, который знает, что ему делать.
«Добродетели растворяются в своекорыстии, как реки в море», — сказал Ларошфуко. Он был прав.
Голова у Владислава горела, в висках стучало. Он открыл форточку и глубоко вздохнул. На улице была ночь и тишина, в комнате догорала лампа.
Когда он повернул голову, ему почудилось, будто противоположная стена, расплываясь в полумраке, открывает перед его взором изысканный будуар, наполненный богатой мебелью и благоуханиями. В кресле, обитом темно-зеленым бархатом, сидела, вернее лежала, женщина, запрокинув голову на спинку кресла, с полузакрытыми глазами и выражением восторга на смуглом лице.
«Говори же хоть что-нибудь! — шептало видение. — Дай услышать твой голос…»
— Ах, ах! — прозвучал стон из Эленкиной комнаты.
Вильский бросился туда.
— Что с тобой, Элюня? — крикнул он.
— Это ты, Владик?.. Нет, ничего… приснилось что-то, не знаю что…
— Может быть, наши миллионы? — спросил он с улыбкой.
Но она не ответила и опять заснула.
Дьявол и безумие властвуют над человеком ночью; день — отец здравого смысла. С наступлением утра Вильский со стыдом вспоминал о вчерашнем наваждении и, успокоенный, стал думать об обязанностях, к которым, правда, его никто не понуждал, но которые успели пустить корни в его душе.
Голос разума и совести напомнил ему о людях, которые делали ему добро, и о планах, которые он мог теперь осуществить. Он бодро встал с постели, быстро оделся и пошел на телеграф, собираясь уведомить о своей удаче Гродского и пригласить его участвовать в общем деле.
В каком? — он и сам еще не знал.
На полдороге его остановил чей-то оклик. Оглянувшись, он увидел карету, из которой высаживался Вельт.
— Вы шли ко мне! — сказал банкир, безапелляционным тоном. — Поздравляю! Подобные происшествия редко случаются.
— Вы о чем, собственно?
— Разумеется, о ваших миллионах! Я все знаю. Сказочная удача! Моя касса в вашем распоряжении, хоть сегодня могу предложить вам сто тысяч по восьми процентов. Дешевле вы нигде не получите.
Ошеломленный Вильский молчал.
— Согласны, согласны, нечего и говорить, — продолжал банкир. — Сядемте в карету… Вам следует прилично экипироваться. Сейчас отсчитаю вам малую толику денег, а на досуге мы потолкуем о вашем проекте строительного товарищества. Я в восхищении от него! Заворачивай, кучер! Я как раз ехал к вам. Надо, надо в меру сил служить обществу, пан Вильский, — таков мой принцип. Строительное товарищество нам просто необходимо!