Он поставил бутылку и поправил обуглившиеся поленья. Он немного постоял возле камина, спиной ко мне, засунув руки в карманы. Потом сел возле него, оперевшись руками о колени. Уэсли впервые за долгое время казался мне таким обеспокоенным.
– Если хочешь знать правду, Кей, этот зверь пугает меня до полусмерти.
– Чем он отличается от других убийц, которых ты ловил?
– Я думаю, он начал играть по одним правилам, а потом решил изменить их.
– Свои или чьи-то еще?
– Я думаю, они изначально были не его. Сперва решения принимал тот, кто спланировал освобождение Уоддела. А теперь этот парень действует по своим правилам. А, может быть, лучше сказать, вообще без правил. Он хитер и осторожен. И пока он хозяин положения.
– А мотивы? – спросила я.
– Тут сложнее. С моей точки зрения, здесь было бы лучше говорить о задаче или цели. Я подозреваю, в его безумстве есть какая-то методичность, но распаляется он безумством. Он получает удовольствие от воздействия на людей. Десять лет Уоддел просидел за решеткой, и вдруг – кошмарное повторение его преступления. Вечером в день его казни убит мальчик в сексуально-садистской манере, напоминающей дело Робин Нейсмит. Начинают умирать другие люди, и все они каким-то образом связаны с Уодделом. Дженнифер Дейтон была его подругой. Сьюзан, похоже, по крайней мере косвенно была замешана в каком-то заговоре. Фрэнк Донахью был начальником тюрьмы и имел прямое отношение к казни, состоявшейся тринадцатого декабря. А как же при этом чувствуют себя остальные участники этой игры?
– Следует понимать так, что любой, кто имел хоть какое-то отношение к Ронни Уодделу, должен чувствовать себя в большой опасности, – ответила я.
– Именно. Если объявился убийца полицейских и ты – полицейский, ты знаешь, что можешь стать очередной жертвой. Я могу сегодня вечером выйти из твоего дома, а он поджидает меня где-нибудь рядышком в темноте. Он может разъезжать на машине за Марино или пытаться отыскать мой дом. Он может мечтать о том, как расправится с Грумэном.
– Или со мной.
Уэсли вновь подошел к камину и поправил поленья.
– Как ты думаешь, было бы разумнее с моей стороны отправить Люси назад в Майами? – спросила я.
– О Господи, Кей, не знаю, что и ответить тебе. Она не хочет ехать домой. Это ясно как Божий день. Возможно, тебе стало бы спокойнее, если бы она сегодня вечером вернулась в Майами. С этой точки зрения мне было бы спокойнее, если бы и ты отправилась с ней. Честно говоря, и тебе, и Марино, и Грумэну, и Вэндеру, и Конни, и Мишель, и мне – всем, вероятно, было бы лучше куда-нибудь уехать. Но кто бы тогда остался?