И когда наступил день, она уже знала, что ей делать.
– Меня не будет большую часть дня, Джилли.
Дородная горничная убирала длинные волосы.
Юлианы под сетку.
– Будете работать в прядильне, миледи?
– Нет, – Юлиана надела бархатные тапочки. – Ты можешь пойти и помочь своему отцу в красильной мастерской.
– Я так и сделаю. С тех пор как здесь стали прясть шерсть, у него полно работы.
– Ну тогда иди. Сегодня ты мне не нужна. – Юлиана не обратила внимания на встревоженное выражение лица горничной. Она подождала, пока Джилли уйдет, затем взяла большую гобеленовую сумку. В нее положила лютню, книгу и цыганский тамбурин.
Затем, убедившись, что ее никто не видит, Юлиана вышла через главные ворота и прошла через просвет в изгороди из колючего кустарника.
Принятое решение придало ей уверенности. Много лет ее единственной целью была месть за убийство ее семьи. Эта мрачная и жестокая цель отнимала все ее силы, иногда пугала ее.
Сейчас же все было по-другому. Новую цель породило сочувствие. Надежда согревала ее. Сердце Юлианы радостно билось, когда она и Павло прошли по дорожкам затейливого лабиринта и вышли в освещенный солнцем сад, к коттеджу.
Днем здесь все было еще более фантастичным, чем ночью, при луне. Фигуры зверей фонтана, казалось, вот-вот оживут.
Она толкнула дверь в дом и ступила в комнату, где она оставила Стивена. Здесь они сидели, держась за руки, здесь он наконец рассказал ей о своем прошлом. Голос его дрожал, взгляд был наполнен тоской.
Здесь Юлиана поняла всю правду: она глубоко влюблена в своего мужа, в своего несчастного мужа.
И именно отсюда он прогнал ее, так безжалостно, так жестоко.
«Мне совершенно безразлично, что ты обо мне думаешь.» Юлиана поморщилась, вспоминая эти слова. Но затем отбросила горестные мысли, расправила плечи и приготовилась подняться по лестнице.
Звук разбившейся посуды заставил ее вздрогнуть.
– Я не буду это есть! – послышался высокий сердитый голос. – Я не хочу, и ты не можешь меня заставить!
В ответ раздался негромкий женский голос:
– Не смей! Если ты это сделаешь, я... я... скажу отцу, что ты щиплешь меня.
Юлиана поднялась по лестнице и подошла к спальне Оливера. Дверь была приоткрыта. Оливер сидел в постели, щеки его покраснели, и он с упрямым видом смотрел на молодую женщину, одетую в черное. Около постели лежали осколки разбитой посуды. Сероватая зернистая масса растеклась по дощатому полу.
– Господин Оливер, пожалуйста...
– Идите и приготовьте ему что-нибудь другое, – предложила Юлиана, входя в комнату.
Женщина удивленно вскрикнула. Мальчик молча посмотрел на нее.