Она скакала в Лондон рядом с Ласло и еле сдерживала слезы. Но глаза ее были сухи, когда она появилась в огромном зале Хэмптон-корта[27]. Она также казалась внешне спокойной, когда принимала ванну с помощью дюжины суетливых горничных, присланных герцогиней Бедфорд.
Когда мажордом вел ее по продуваемым ветрами коридорам и гулким залам дворца, она следовала за ним в холодном молчании. Словно полуживая.
Юлиана вошла в тронный зал, где принимали только самых именитых гостей. Не обращая внимания на скептический шепот роскошно одетых советников и разряженных придворных дам, она прошла вперед и остановилась перед троном короля. Юлиане хотелось выцарапать им всем глаза. Но вместо этого она присела перед королем в грациозном реверансе.
Генрих был великолепен: при всех королевских регалиях, в собольей накидке, с тяжелыми золотыми цепями, с бриллиантами на каждом пальце, в одежде из тисненого шелка и вышитого батиста. Холодные лучи осеннего солнца проникали через окна в форме трилистника и создавали ему золотой ореол.
– Что за человек ваш муж, мадам? – строго заметил Генрих. – Почему он послал вас одну ко двору?
– Мой муж не получил вашего послания. Его получила я.
Любопытные-придворные тут же зашептались. Генрих сделал нетерпеливый жест рукой, подавая им знак удалиться.
– Глупцы, – пробормотал король, глядя на удаляющихся советников. – Они хотят, чтобы я снова женился.
Хотя Юлиана подозревала, что слова Генриха не предназначались для ее ушей, у нее вырвался вопрос:
– Кто? На ком?
Генрих отпил из стоящего рядом кубка.
– Весь этот мир. Все королевство. – Король взмахнул кубком и выплеснул вино на пол. – У Кромвеля на примете какая-то хорошенькая кобылка из Фландрии. Родственница герцога Клевского. Последовала пауза. Казалось, Генрих отбросил свои раздумья. Он остановил свой властный взгляд на Юлиане.
– Это очень глупо с вашей стороны явиться ко двору одной.
– Ваш приказ, – возразила она, – был бессердечен.
– С каких это пор считается, что король должен иметь сердце?
Юлиана рассмеялась бы, если бы не была так серьезна в тот момент.
– Я полагаю, что сердце необходимо всем благородным людям.
– Мне нужно, чтобы мои подданные мне повиновались, – вскричал король.
Она приняла взрыв гнева короля с каменным спокойствием, как будто Стивен лишил ее всех чувств, запер их в какой-то волшебной шкатулке и теперь сам будет ими пользоваться по своему усмотрению.
– Ваше величество, вы призвали Оливера де Лассе для службы при дворе. Почему?
– Я не должен отвечать ни на ваши вопросы, ни на чьи-либо еще. – Только сейчас Юлиана заметила, что король нервничает, его глаза постоянно обращались к боковой двери Тронного зала. – Уимберлей так долго прятал своего сына... Я не настаивал на его вызове ко двору.