– Посмотрите, кто охотился в королевском лесу, – объявил сэр Боудли.
Сердце Стивена ушло в пятки. Стражники ввели отчаянно сопротивлявшегося цыгана.
* * *
– Родион! – прошептала Юлиана, глядя в узкое окно из высокой башни.
– Родион? – встревоженно переспросила Джилли, подойдя к окну.
Юлиана бросила на нее косой взгляд.
– Он выбрал очень неудачное время для охоты на оленя.
Подбородок у Джилли задрожал. Они обе втиснулись в узкую амбразуру окна, наблюдая за драмой, разворачивающейся внизу.
В старой башне пахло плесенью, сухим деревом, замшелыми камнями и горящими дровами. Всего несколько мгновений назад Юлиана горячо спорила, не желая прятаться от короля:
– Говорю тебе, Джилли, я не желаю прятаться, как ночной вор. А Стивен, мой муж, не имеет права заставлять меня прятаться здесь. Как смеет он вести себя так, будто ему стыдно за меня!
Джилли, которой до слез было жаль свою госпожу, зажала в руке ключ от башни.
– Извините меня, миледи. Но господин приказал мне смотреть за вами. Король ни в коем случае не должен увидеть вас.
– Стивен де Лассе не мой хозяин, – выкрикнув это, Юлиана вспомнила день, когда они ехали вместе верхом: ненасытность его пальцев, его настойчивые руки и свое неуправляемое желание...
– Он сказал, что ради вашего же блага. И извините меня, но господин редко ошибается.
– Но на этот раз он не прав.
– Миледи, пожалуйста. Иногда король... Он опасен. Может случиться то же, что случилось, когда он приезжал в Лунакре в последний раз.
– В последний раз? А что тогда произошло?
Джилли сильно покраснела. Опустив глаза, она рассматривала свои большие сильные руки, пальцы, сжимающие ключ.
– Я не могу вам точно рассказать. Я была еще ребенком десяти или двенадцати лет, но...
– Но что? – Юлиана теряла терпение. Джилли не любила сплетничать, и из нее всегда трудно выудить информацию, – Король обидел чем-то Стивена? Или баронессу?
– Обидел? – Джилли говорила медленно, вспоминая: – Честно говоря, госпожа, я не знаю. Но после визита короля, она стала совсем другой, а господин помрачнел и стал задумчивым.
– Она? Баронесса?
– Да, – Джилли понизила голос до шепота. – Она стала, словно весенний цветок, увядающий на морозе. В доме перестали смеяться, разговоры велись тихие, печальные.
Юлиана не рассказала, что видела Стивена, молящегося у надгробия своей первой жены. Серьезен и печален он был, хотя прошло столько лет после смерти жены и ребенка. Одного ребенка. Только один ребенок находился в склепе с матерью.
Почему? Почему?
А теперь Джилли рассказала ей, что веселье покинуло этот дом еще до смерти Маргарет и Дика.