Шепотки и недовольное бурчание по поводу гитлеровцев не очень-то открывали души. Каждый ходил по краю пропасти и каждый понимал, что слово не воробей, вылетит — не поймаешь. Кто он, этот новичок? Люди сторонились Фадея, либо угрюмо отмалчивались, когда он говорил: «Эх, мне бы верных товарищей, показал бы я подлым захватчикам».
Гросс опять был недоволен. Прошел месяц — и никаких следов. Еще полмесяца. Опять ничего? «Шлехт, Ашпин, шлехт!» («Плохо, Ашпин, плохо!»).
А не устроить ли опять маскарад? Дня через два на перроне гитлеровские солдаты стали избивать мальчишку. За что — никто не знал. Фадей в это время шел вдоль состава вместе с напарником Евгением Кротовым. Они осматривали буксы. Было это ночью.
— Убьют пацана, как пить дать убьют… — прошептал Евгений.
— Гады, ну погодите, за все рассчитаемся, — так же тихо ответил Фадей и присел за вагонами. Дал знак Евгению. Тот сделал то же самое.
— Что ты задумал?
— Молчи, — Фадей приложил пальцы к губам, вытащил из кармана пистолет.
— Ты с ума сошел! — Кротов попробовал ухватить Ашпина за руку. Фадей отмахнулся.
— Не мешай!
Прицелился и выстрелил три раза в сторону тускло освещенного перрона.
Не сговариваясь, оба нырнули под один состав, под другой, под третий. С перрона донеслись автоматные очереди. Стреляли, видно, не по ним, поскольку свиста пуль не было слышно.
У четвертого состава оба выпрямились, но, прежде чем разбежаться в разные стороны, Кротов успел крикнуть:
— Спрячь оружие!
Через месяц Макс Гросс потирал руки. Рыба сунулась-таки в расставленные сети.
И в самом деле, кое-что Фадею удалось вынюхать. Но только не главное: кто руководит диверсионной группой, какова ее численность, кто входит в нее? Этого провокатор пока не знал.
— Познакомил бы ты меня со своими товарищами, — попросил как-то Фадей сменщика.
— Не время сейчас.
— Когда же?
— Когда-нибудь. Через полгода, например.
Ждать полгода Фадей не мог, поскольку не мог ждать полгода Гросс. Гестаповец нервничал, поторапливал, хотя понимал, что спешка тут только все напортит. На всякий случай установил слежку за Кротовым. Узнал, с кем он встречается, послал и за ними сыщиков.
Гестаповец ждал еще полмесяца. У Ашпипа никаких сдвигов. Тогда было решено арестовать Кротова и всех, с кем он чаще всего виделся в последний месяц.
Не очень-то многого они добились. Кротов молчал, хотя дома, в сарае, у него нашли взрывчатку. Молчали или говорили «не знаю» все семеро, кого гестапо схватили в ту ненастную, осеннюю ночь.
Как бы там ни было, Фадей и тут оказал услугу врагу. Молчат схваченные или отрицают свою вину, не это важно. Взрывчатка налицо, тут слов особенных не надо, хотя клубок следует раскручивать до конца. И гестапо старалось распутать клубок, хваталось за нити — иногда правильные, иногда совсем не те.