Перекрытие дороги в тылу двигающейся немецкой дивизии исключало возможность отступления или бегства солдат и офицеров. Таким образом, готовился «мешок» без возможности выйти из него. Артиллерийские средства были рассредоточены вдоль дороги для уничтожения танков и бронемашин.
Бой, начавшийся в 12 часов 15.20, закончился примерно через час полным уничтожением фашистских солдат и офицеров, танков, бронемашин и другой техники. По подсчетам, на дороге, по которой следовала дивизия СС «Мертвая голова», оказалось более тридцати подбитых танков, свыше двух десятков бронемашин, около двухсот автомашин, более 80 мотоциклов с колясками, свыше полсотни орудий, 45 минометов, 119 пулеметов. Сожжены и подорваны автомашины со снарядами, бензином, продовольствием. На дорогах лежали убитые, покалеченные фашистские солдаты и офицеры, которых насчитали тысячи. Среди убитых найден начальник штаба дивизии, но трупа командира дивизии не обнаружено. Командиры двух полков оказались в числе убитых.
Сообщение о разгроме дивизии наше армейское руководство встретило с недоверием. Командующий армией выразился просто: «Не врите! Одна дивизия не может уничтожить дивизию противника, да еще немецкую». И приказал убитых не хоронить до приезда специальной комиссии, которая прибыла к исходу дня. Приехала также комиссия из штаба Северо-Западного фронта для того, чтобы удостовериться в правильности сообщений о разгроме «Мертвой головы»»…
Манштейн, само собой, валит вину за разгром эсэсовцев на командование дивизии, хотя по своему положению это он, не послав разведку, назначил «Мертвой голове» рубежи развертывания, до которых дивизия не доехала. Он пишет: «Более сносные условия местности, но и сильную укрепленную линию встретила дивизия СС «Тотенкопф», наступавшая на Себеж. Но здесь сказалась слабость, присущая неизбежно войскам, командному составу которых не хватает основательной подготовки и опыта…Дивизия имела колоссальные потери, так как она и ее командиры должны были учиться в бою тому, чему полки сухопутной армии уже давно научились… В ходе боев я все время должен был оказывать помощь дивизии, но не мог предотвратить ее сильно возраставших потерь. После десяти дней боев три полка дивизии пришлось свести в два».
Когда Манштейн все же вырвался из окружения, ему из Берлина дали втык не столько за то, что он попал в него, сколько за то, что в связи с этим нашим войскам в руки попала совершенно секретная инструкция (наставление) к химическим минометам, которую немедленно огласило московское радио. Манштейн оправдывался: «Противник захватил наставление, конечно, не у передовых частей, а в обозе, когда он занял наши коммуникации. Это всегда может случиться с танковым корпусом, находящимся далеко впереди фронта своих войск».