– Мэтт был бы гораздо счастливее с нами, с тобой и со мной, – с обезоруживающей откровенностью заявила Пип. И вдруг хихикнула. – Может, спросить, что он думает по этому поводу, когда он приедет?
– Держу пари, Мэтт будет в восторге. Думаю, надо прямо ему так и сказать, – улыбнулась Офелия.
– Угу, – ухмыльнулась Пип. Зажмурившись от солнца, она задумалась, и на лице у нее появилось довольное выражение.
– Ты – маленькое чудовище, – насмешливо бросила Офелия.
Через пару минут машина остановилась возле их дома, и Офелия отперла дверь. Она не была здесь почти три месяца, намеренно избегая заезжать сюда, когда находилась в городе, а их почту по ее просьбе пересылали к ним в Сейф-Харбор. Она нерешительно переступила порог, и реальность случившегося обрушилась на нее с новой силой. В каком-то уголке подсознания ей почти удалось убедить себя, что это был дурной сон… что они просто ездили в отпуск и что дома их ждут Тед и Чед. Вот сейчас по лестнице с вечной своей ухмылкой сбежит Чед. А Тед будет стоять в дверях спальни, и у него опять будет тот же самый взгляд, от которого у нее все переворачивалось внутри и ноги начинали дрожать. И так происходило с самого первого дня их семейной жизни. Но дом стоял пустой и тихий. Что толку обманывать себя, подумала Офелия. Они с Пип навеки теперь одни…
Мать и дочь, взявшись за руки и прильнув друг к другу, застыли на пороге. Они думали об одном и том же, и глаза их наполнились слезами.
– Ненавижу этот дом, – прошептала Пип, уткнувшись ей в плечо.
– Я тоже, – вздохнула Офелия.
Ни той, ни другой не хотелось подниматься наверх, в свои комнаты. О Мэтте обе забыли. Он словно принадлежал другому миру. И у него была своя жизнь. А у них – своя. И от этого никуда не уйдешь.
Офелия спустилась к машине вытащить вещи. Пип помогла матери втащить их наверх. Даже это оказалось для них почти непосильной задачей. И мать, и дочь отличались хрупкостью, а чемоданы весили, казалось, целую тонну. К тому времени, как Офелия втащила оба чемодана Пип к ней в спальню, она совсем выдохлась.
– Сейчас передохну и распакую твои вещи, – тихо сказала она.
Будто какая-то черная дыра зияла между сегодняшним днем и тем временем, когда здесь жили ее муж и сын. Словно бы и не было этих месяцев в Сейф-Харборе, подумала она.
– Я сама, – с грустью прошептала Пип.
Она чувствовала то же самое. В какой-то степени обе восприняли свое возвращение даже тяжелее, чем предполагали. Лучше уж быть бесчувственным роботом. Сейчас, когда Офелия снова вернулась к жизни, боль потери стала почти нестерпимой.