К счастью, врачам удалось сохранить ей легкое и большую часть желудка. По части гинекологии у нее тоже не должно быть особых проблем. В конце концов можно жить и с одним яичником, уверяли врачи, даже родить, если ей очень захочется. А что касается аппендикса, так без него даже лучше. Все наперебой твердили Офелии, что ей просто невероятно повезло, а Луиза Андерсон из Центра лично принесла ей свои извинения за то, что Офелия подверглась такому риску. Офелии даже пришлось напомнить, что она сама попросилась в выездную бригаду. Жаль, но теперь по решению руководства Центра добровольцев туда брать не будут. Офелии стало грустно. Однако она пообещала, что через пару месяцев вернется в Центр – с согласия Мэтта, естественно. Сказать по правде, Мэтт очень надеялся, что она передумает.
После возвращения Офелии домой он перебрался в прежний кабинет Теда. Мэтту не хотелось уезжать. Кроме того, он боялся оставить Офелию одну. А она только радовалась – ей до сих пор трудно приходилось обходиться без его помощи, и к тому же при Мэтте она чувствовала себя в безопасности. Ну а Пип была просто в восторге.
Свадьбу назначили на июнь, чтобы на ней могла присутствовать и Ванесса. Мэтт уже позвонил ей – рассказать об их с Офелией планах – и по голосу понял, как она рада. А Роберт узнал обо всем, приехав в госпиталь проведать Офелию.
– У нас снова будет семья, – с довольной улыбкой сказала как-то Пип, когда Офелия уже вернулась домой.
Можно не сомневаться, что такая перспектива ей по вкусу. Впрочем, Офелия тоже была счастлива и спокойна. Ей нелегко далось это решение, но теперь в душе ее воцарился мир. Они с Мэттом поговаривали о том, чтобы провести медовый месяц во Франции, может быть, даже вместе с детьми. Пип прыгала от счастья.
Как-то во второй половине дня Офелия прилегла отдохнуть, воспользовавшись тем, что Мэтт отправился за Пип. Со времени несчастья прошло почти шесть недель, она немного окрепла, но все еще не отваживалась выходить из дома, радуясь уже тому, что ей разрешено спускаться вниз к обеду.
Бывшие коллеги несколько раз заезжати проведать ее. Она как раз думала о них, когда раздалась пронзительная трель телефона. Офелия сняла трубку. Голос на том конце был ей хорошо знаком, только сейчас он звучал как-то непривычно слабо. Офелия поморщилась – голос принадлежал Андреа, и первой ее мыслью было бросить трубку. Но Андреа, словно почувствовав, умоляющим тоном попросила не делать этого.
– Прошу тебя, всего минуту… это очень важно. – Голос у нее был странный. Андреа сказала, что услышала о несчастье и перепугалась до ужаса. – Я хотела написать тебе, но так уж вышло, что я сама оказалась в больнице. – То, каким тоном это было сказано, заставило Офелию навострить уши.