Ей просто-таки не терпелось вернуться и заснять на пленку великолепие горных хребтов на фоне сапфирово-синего неба… не говоря уже о великолепии мускулистых, плечистых атлетов, коих Сондра, — последнее прибавление к семейству, — втихаря окрестила «Великолепной Четверкой».
Сондра Далтон, недавно ставшая женою самого младшего из братьев, Элджи, доверительно призналась Джиллиан, что «Великолепная Четверка» до сих пор повергает ее в благоговейный трепет. Поодиночке братцы играючи очаровали бы любую девицу от восьми до восьмидесяти лет включительно. Все вместе они составляли крепкую, любящую семью. И семья эта, — шумная, смешливая, любвеобильная, — радостно распахнула гостье объятия.
Там, в кругу Катбертовой родни, ноющая боль утраты, что навсегда угнездилась в груди у Джиллиан после смерти отца, как-то сама собою поутихла. И молодая женщина хотела, чтобы все эти замечательные люди были гостями на ее свадьбе. Все до одного, без исключения.
— Ты еще не знаешь, что тебя ждет! — предостерег Джиллиан заботливый жених.
— Забавно, но каждый из твоих братьев сказал мне то же самое. Вот, в частности, Трэвис грозился поведать мне в подробностях о твоей бурной молодости и тяжелом детстве.
— Ха! — Катберт распрямил ноги, встал с каменного выступа, заботливо помог подняться Джиллиан. — Трэвис у нас — циничный полицейский. Он считает, что каждый мужчина в душе — потенциальный преступник. Ты его больше слушай!
— А кто в душе каждая женщина?
Смешливые искорки в глазах Катберта разом погасли.
— Трэвиса не так давно несправедливо обидели. Ему до сих пор больно.
Джиллиан собралась было расспросить Катберта поподробнее, но тут ей пришло в голову, что, возможно, инженер сам не хочет играть свадьбу в «Орлином кряже». Может быть, тягостные воспоминания до сих пор не утратили над ним власти?
Как-то раз, после особенно долгих и отрадных любовных игра, они лежали, сжимая друг друга в объятиях, и разговаривали о том, где будут жить в промежутках между разъездами, о плотинах и документальных съемках… и о родителях. Об отце Джиллиан и об отце Катберта.
Постепенно, мучительно, фраза за фразой, горестная повесть облекалась в слова. Голос Катберта заметно дрожал, когда он поделился с любимой тем, что так и не открыл братьям. Молодая женщина, затаив дыхание, слушала, а Далтон в подробностях описывал ту кошмарную ночь, когда мать его беспомощно рыдала, а он бегал вокруг нее с чашками кофе и пузырьками с успокоительным. Тогда-то его несокрушимая вера в отца и сыновняя любовь рассыпались в прах.
Может быть… может быть, Катберт и впрямь не хочет возвращаться в «Орлиный кряж» и играть свадьбу в тени материнской трагедии? Приподнявшись на цыпочки, Джиллиан обняла ладонями его лицо.