Возможно, что Катберт просто-напросто перекусил бы холодными «хот-догами» и отвез свою спутницу домой, если бы в то самое мгновение Джиллиан не обернулась к нему. Глаза ее сияли в лунном свете.
— Это одно из наших любимых мест, — тихонько проговорила она. — Наших с отцом. По-своему оно мне так же дорого, как и руины. Ведь индейская деревня почти все время скрывалась под водой… А сюда мы приезжали, когда папка хотел половить рыбу или просто потолковать по душам…
— Так ты с отцом сюда приезжала?
Джиллиан молча кивнула.
— Он служил егерем в государственном заповеднике. Я, можно сказать, в здешних лесах выросла. Он…
Джиллиан сглотнула, поыталась изобразить улыбку, чтобы скрыть иные чувства, отразившиеся на ее лице.
— Несколько месяцев назад он умер.
Тут-то Катберт и понял, что влип. Влип просто капитально! Он позабыл былые свои подозрения. Позабыл, что сейчас у него ну совершенно нет времени на то, чтобы усложнять себе жизнь. Одно-единственное желание переполняло его: утешить Джиллиан, ободрить ее и поддержать.
Катберт погладил ее по щеке. Ласково, нежно, едва касаясь подушечками пальцев.
— Мне ужасно жаль.
Джиллиан улыбнулась вымученной, какой-то беззащитной улыбкой.
— А уж мне-то как жаль! Папка, он… был очень хороший человек. Любил лес, зверье всякое, чтил законы природы. Тебе… тебе бы он понравился.
И, едва договорив, Джиллиан со всею отчетливостью поняла: обратное тоже справедливо. Катберт Далтон пришелся бы отцу весьма по душе. И выбранную им профессию папка бы всем сердцем одобрил. Ведь Грегори Далтон так часто рассуждал о пользе плотин: они, дескать, обуздывают неистовство водной стихии, чтобы человек и река могли существовать мирно, по-товарищески, не угрожая друг другу и друг друга не опасаясь. Плотина — защита и от наводнений, и от засухи.
Но отнюдь не мысль об отце заставила Джиллиан наклонить голову, так, что губы ее коснулись ладони Катберта. Все дело в том, что кожа у него теплая и чуть шершавая, а прикосновение такое ласковое… А еще — этот будоражащий, волнующий трепет, что накатил ни с того ни с сего, едва эти чуткие пальцы дотронулись до ее щеки…
Большим пальцем Катберт легонько приподнял ей голову, и таково было выражение его глаз, что радостный восторг Джиллиан превратился в жажду настолько острую, что молодая женщина вздрогнула и задохнулась.
Между бровями его пролегла морщинка.
— Замерзла?
— Нет. Да. — По спине Джиллиан снова пробежал холодок. — Не знаю.
— Сосиски с соусом «чили» тебя непременно согреют. — Большим пальцем Катберт осторожно проследил контур скул, линию нижней губки… — Или, хочешь, я попытаюсь?