Он покачал головой:
– Любили. Однажды.
– А что с ней стряслось?
– Она умерла. Хотя нет… Ее убили.
– Из-за… тебя?
– Из-за меня.
– Расскажи мне.
– Нет, – отрезал Аристон.
– О! – прошептала Феорис. – И с тех пор ты все время ищешь…
– Нет. С тех пор я никого и ничего не ищу. Кроме разве что паромщика и Черной Реки. Я спускался к ней однажды… туда, в Тартар. Но за мной пришел мой отец и привел обратно. Я помню, как она стояла на коленях между Аидом и Персефоной и плакала, простирая ко мне руки. Но во мне слишком много жизненной силы. Я не смог умереть. Хотел, но не смог.
– Милый, тебе никогда не говорили, что ты немножко сумасшедший?
Аристон ласково улыбнулся:
– Только немножко, Феорис?
– Да нет. Ты безумнее самых безумных мечтателей. Но это безумие какое-то… милое. Мне нравится. И ты мне нравишься. Сделай мне одолжение, калон…
– Какое? – спросил Аристон.
– Ложись со мной. Я буду любить тебя так, словно только что познала любовь. Словно мы ее с тобой сами выдумали. Как… как твоя невеста. Робко, застенчиво, нежно и… ласково.
– Нет, – сказал Аристон. – Мне очень жаль.
– Тебе очень жаль?! Скажи, калон, сколько ты мне заплатишь за то, что НЕ сделаешь этого?
– Сколько хочешь. Пятьдесят драхм. Мину. Две.
– Две мины! Хорошо. Покажи.
Аристон вынул из кошелька две тяжелые серебряные монеты. В каждой было сто драхм. Он протянул деньги девушке.
Но Феорис неожиданно помотала головой:
– Нет! Оставь их себе! Засунь их себе в задницу! Хотя нет… ты… соверши на них жертвоприношение… в память о ней. На высоком алтаре перед Парфеноном. Чтобы боги сжалились над ее тенью и душой. Сделай это от моего имени. Хорошо, калон?
Аристон вдруг увидел, что она плачет.
– Феорис! – позвал он.
– Теперь ты можешь говорить, что нас было двое… Тех, кто тебя любил. Потому что я тоже люблю. Это ужасно. Наверно, я умру. Когда занимаешься таким ремеслом, не можешь себе позволить влюбляться. Но я… я влюбилась! Это танталовы муки, сизифов труд… Вот на что это похоже. Скажи… она была… девственницей, да?
– Да, – кивнул Аристон. – Она была посвящена Артемиде.
– Уходи! – воскликнула Феорис. – Отправляйся домой, калон!
– Но, Феорис…
– Этот здоровый бык сам найдет обратную дорогу. А я не вынесу… Не могу я смотреть на тебя и умирать от желания. Но что я в состоянии тебе предложить? Себя, такую потасканную, грязную? Афродита свидетельница, у меня была целая сотня мужчин. Нет, даже больше. Но сейчас я… я хочу…
– Что, Феорис?
– Хочу снова стать чистой. Невинной. Стать твоей. Твоей первой девушкой. А ты чтобы стал моим первым мужчиной. И последним. Навеки. Поэтому убирайся отсюда, калон! Иди! И больше не возвращайся!