— Я никогда в жизни так хорошо не выглядела, — сказала она, глядя на себя в зеркало.
— Да, нам идут такие воротники, — согласилась Эми. — Я сказала Хэнку, что мы похожи, и он…
— Мы не похожи, — возразила Феба. Красавицей всегда была Эми.
— Да нет же, похожи. У нас разный цвет кожи и волос, и я гораздо больше занимаюсь своей внешностью, но форма лица у нас почти одинаковая.
Феба снова посмотрела на себя. С этим воротником, касавшимся подбородка, она впервые увидела, что действительно немного похожа на Эми.
Но важнее, чем собственное, для нее было платье дочери. Тринадцать лет были трудным возрастом для Элли, и она скорее прыгнула бы в реку вслед за братом, чем надела бы платье, которое привлечет к ней внимание. Феба попросила Эми объяснить это ее другу. Кто бы он ни был, он все прекрасно понял. Платье Элли было сшито из черной плотной ткани, с заниженной талией и юбкой в складку, складки были острыми, как ножи. Единственным украшением служили два ряда черных пуговиц. Оно было настолько неброским, что даже Элли не могла представить, что будет выглядеть в нем по-дурацки.
— А я, мама? — прощебетала четырехлетняя Клер. — А я?
Все они собрались в широком коридоре верхнего этажа, разглядывая себя в полный рост в зеркале. Эми отправилась в свою маленькую спальню в передней части дома распаковать платье Клер, потом вышла и поманила Фебу.
— Хэнк нас подвел, — тихо произнесла она. — Боюсь, с платьем Клер он немного перестарался.
Это еще было мягко сказано. Платьице для малышки оказалось причудливой фантазией в викторианском стиле: черная юбка на кринолине, украшенная оборками нижняя юбка и отделанная рюшами верхняя юбка, а швы корсажа, манжеты и вырез обшиты шнуром. Кому могла прийти в голову идея сшить такое платье этого размера, было выше понимания Фебы. Она не могла себе даже представить, что кто-то сочтет такое платье подходящим для ребенка.
— Красивое. — Клер похлопала черную ткань ладошкой, словно любимую игрушку. — Красивое! Мое.
Пока что Клер была самой младшей из троих детей, но вскоре ее должен был вытеснить новый малыш. «Мое» было определяющим словом в ее словаре. Она подняла кверху руки, требуя, чтобы кто-нибудь снял с нее юбку. Феба раздела дочку до маленьких хлопчатобумажных трусиков, Эми надела ей платье через голову, застегнула пуговицы и завязала пояс.
— Мам, она похожа на куколку, — сказала Элли.
И верно. Клер была как Эми в детстве: светлые волосы и очень светлая кожа. Одетая в черное, она казалась словно сделанной из алебастра.
— Если бы в четыре года мне позволили носить такие платья, — вздохнула Эми, — сегодня я, возможно, была бы физиком-ядерщиком.