А дело было так: после боя племени с сарматами, когда караван остановился на привал в глухом урочище, Лик со своим другом, обманув бдительных дозорных и пастухов, увели из табуна двух лошадей, взнуздали их веревками, и ускакали в степь. Почти полночи они рыскали по равнине, пока не наткнулись на поле битвы, усеянное обломками стрел и копий, трупами лошадей, пробитыми щитами, изодранными в клочья кафтанами и плащами. Убитых воинов сколоты похоронили, не видно было и мертвых сармат: видимо те, потерпев поражение, все-таки вернулись и забрали товарищей. На большее никто не отважился – сколоты старались замести следы, уйти подальше, а сарматы боялись засады; поэтому из оружия взяли только высоко ценимые акинаки, боевые топорики и доспехи. Стрел же и копий осталось великое множество, и Лик с другом насобирали этого добра столько, сколько могли увезти. Довольные этим маленьким приключением, гордые от сознания пользы своего поступка, они возвратились ранним утром домой – и получили взбучку.
Раздосадованный Лик спрятался среди тюков с овечьей шерстью и вычиненной кожей в самом дальнем конце повозки и попытался уснуть. Но пронзительный скрип огромных колес, крики пастухов, собачий лай, писк и возня младших сестер, затеявших какую-то игру, прогнали сон напрочь.
Тогда Лик достал свою самую большую драгоценность – нож, найденный на поле битвы, и принялся украшать резьбой ореховую палку – будущую рукоять нагайки. Наконечник Лик сплел уже давно из тоненьких сыромятных ремешков, скрепив их в верхней части тремя бронзовыми колечками, которые стащил из сумки старшего брата. Работа спорилась, рукоятка получалась гладенькая, с красивым узором, и постепенно юный сорвиголова увлекся, забыв о постигших его неприятностях.
Неожиданно колеса перестали скрипеть, повозка остановилась. Мать выглянула наружу разузнать, в чем дело, и, перекинувшись несколькими словами с соседкой, соскочила на землю. За нею, шумно галдя, посыпались и младшие сестры Лика. Стряхнув стружки с колен, он тщательно запрятал нож и тоже последовал за девочками. Повозка их семьи была почти в конце каравана, поэтому Лик не мог рассмотреть, что творится впереди. Но по тому, как стали распрягать быков и доставать из повозок котлы, он понял, что наступило время привала.
Старшие братья угнали быков в степь, мать, покрикивая на детвору, вынимала из дорожных сумок котелки, ложки, мешочки с бобами и приправами, связки луковиц.
Лик медленно побрел вдоль каравана с тайной надеждой, что сверстники выразят ему свое восхищение за дерзкую вылазку. Но, увы, все были заняты приготовлениями к обеду: кто таскал хворост , кто готовил место для костра; некоторые бегали взапуски или играли в прятки.