— Верно сказал, — подтвердил Богданов, довольный своим посланцем капралом, который так ловко сумел убедить башкир в противоречии их интересов с восставшими казаками.
— Дорогу к Биккуловойзнаешь? — спросил он Салавата.
— На Салмышь-елга? Блям[15].
— Горами пройдёшь?
— Кажный дорожка знаю! — похвалился Салават.
— Молодец. Дам тебе ещё тысячу соловьёв, ты их поведёшь к генералу Кару… Воюй хорошо — и награда будет.
Салават выпятил грудь.
— Сам Пугач забирам, а твоя канцеляр таскам! — брякнул он.
— Сук-кин ты сын! — невольно вырвалось у Семки.
Салават бросился на него и схватил за горло.
— Ты сам сукин сын, изменщик! Какую бумагу таскал! Злодейску бумагу!..
— Стой! Стой, соловей! Постой! — бросился уговаривать офицер, испугавшись за участь пленника, который, как он считал, много может порассказать о пугачёвском лагере.
Салават, словно опомнившись, отошёл, вытер руки об одежду и скорчил гадливую рожу.
— Рука об него запащкал, — сказал он, с презрением глядя на Семку.
— Сукин сын! — повторил Семка, но в тоне его, несмотря на притворную злобу, была теплота. Он знал изумительную силу Салавата, и по тому, как Салават в кажущейся ярости сжал ему горло, он понял, что все поведение знакомца — сплошное притворство.
Офицер понял Салавата иначе. В нём увидел он неумного, но верного пособника.
— Твой отец тархан? — спросил он.
— Тархан, старшина Шайтан-Кудейского юрта, Юлай Азналихов.
— Здорово репортуешь!.. Ну, так ступай. Завтра чуть свет поедешь в Биккулову и всех соловьёв с моей шеи свалишь. Ехать без передышки, пока кони идут! За всё про всё с тебя спрос будет. Все хорошо исполнишь — награду дадут. Взял в толк?
— В толк, вашскородь!
— Ну, поди. Утром пакет тебе дам для генерала Кара.
* * *
Салават, выйдя из дома, где была канцелярия, спустился к реке. Холодная и быстрая, она спокойно стрёмила воды.
Салават сел на берегу на большой камень. Он глядел в вечернюю воду. Туда упали уже несколько тусклых звёзд. Невдалеке от того места, где он сел, лежала груда камней, поросшая кустарником. Ветер донёс из кустарника голоса.
— Коли под Оренбурх пойдём, там по логам уйти можно… Не идти же к царице в плен… Одним боярам лишь от того добро, а ты что за боярин? — уговаривал хриповатый голос.
— Какое уж! Не боярин, да страшно. Две жены да трое ребят дома… Уйдёшь к казакам — последнюю овцу заберут у них.
— А как узнают?
— Да как не узнать? Сотник на что? Салавата затем послал отец, чтобы он выслужил перед царицей свою вину. Он теперь первый доносчик будет на всех беглецов.
Салават усмехнулся, слыша эти слова.
— А вот погоди, мы его попытаем. Если так, то потеряет он голову по дороге. Узнай поди, кто убил!