Салават ехал от аула к аулу, везде останавливаясь, собирал сходы, везде читал манифесты и приказы. Сулил земли, воды, и соль, и полную волю, грозил непослушным смертью, и уже снова с ним шли сотни жягетов, горячих и отважных, как он сам, весть о нём летела от селения к селению. Бедняки встречали его с приветом и хлебом, богатые хоронились в подвалы, в стога и по нескольку часов высиживали, не смея показаться на глаза.
Возле дома Юлая стояла толпа. Слышался умоляющий и убеждающий крик Юлая. Салават подъехал.
Оказалось — один из отрядов Салавата перегнал его, въехал в деревню, спросил юртового старшину, как делали это в других местах. Юлая не было дома. Башкиры стали ломиться в дом.
Мать Салавата вышла на крыльцо.
— Что вам? — спросила она.
— Где старшина? — крикнули ей из толпы.
— Старшина в Калмакове, у свата, — ответила старуха, — говорят, там его сын приехал.
— Деньги давай! — закричали из толпы. — Где деньги?
— Где деньги? У старика ведь деньги, конечно, — возражала испуганная жена Юлая. — Кто же бабе оставит деньги?
— Давай, давай! — настаивала толпа. — Твой старик должен все деньги отдать государю.
— Не знаю, где деньги. Бельме, — уверяла старуха.
— Врёт старая! Вешать её! Говори, где деньги! — крикнул молодой сотник, выхватив саблю.
В это время к дому с поспешностью прискакал на добром жеребце сам Юлай.
— Эй, стой! — крикнул он сотнику. — Ты на кого поднимаешь руку?! Знаешь, чья это баба?
— Должно быть, твоя, — насмешливо отозвался сотник.
— Моя-то моя, а я кто?
— Коли деньги дашь, то слуга государев, а не дашь — враг и ослушник.
— Деньги-то дам, — ответил старик, торопливо отвязывая кошель, — нате, считайте… Вот здесь шестьсот пятьдесят рублей… Деньги-то дам, а вот знаете ль вы, у кого отнимаете деньги, на чей дом так бесстыдно напали?!
— Ну, кто же ты? — вложив саблю в ножны и принимая кошель с деньгами, спросил все ещё насмешливо сотник.
— Я — Юлай Азналихов, отец Салавата! — гордо сказал старик и выпрямился в седле. Увидав смущение некоторых башкир, он ободрился. — Да, отец удалого Салавата. Вот вам покажет сын, когда придёт, — а он близко. Говорят, уже в Муратовке набирает людей.
— Пусть-ка вступится — и он не о двух головах! — выкрикнул оборванный старик, накидывая поверх лохмотьев лисью шубу одной из Юлаевых жён.
Толпа зашумела невнятной угрозой. Старик не успел возразить, когда на пригорке показался новый отряд всадников. Впереди всех ехал Салават.
— Вот и сын! — радостно воскликнул Юлай.