— Ну теперь-то мы будем друзьями.
Он вскочил в седло и натянул поводья. Айгир взлетел в воздух и хотел упасть на спину, но Салават ударил его рукоятью лука меж глаз.
— Поборемся, — проговорил он и пустил жеребца скакать без дороги.
Едва рассвело, над водой ещё ползал туман, когда запененный конь остановился на берегу.
По ту сторону реки лежала деревня, там был дом Салавата.
И он запел:
Кто родился в месяц рамазан,
Тот будет большим батыром, —
Так говорят старики.
Аллах даёт ему силу.
Кто родился в месяц рамазан,
Будет одинок всегда,
И его любимая жена
Предаст его в руки врагов.
Чтобы был он вереи войне,
Аллах посылает ему неверную любовь,
А батыр всегда в ответ на измену
Изменнице посылает верную смерть.
Салават молча смотрел на деревню, на дом, где лежала убитая им Амина. Он въехал в реку и на виду всей деревни напоил коня. Повернув обратно в лес, он помчался рысью. Проехав так, пока жеребец устал и покрылся пеной, он опустил повод и снова запел:
Самая горячая любовь
Всегда приносит измену.
Больше всех девушек, желающих меня,
Я любил ту, которую предал смерти…
Салават прискакал к старику на пасеку. Избитый солдатами пасечник, казалось, постарел ещё больше, но глаза его радостно сияли. Он только что покормил мальчишку козьим парным молоком и разговаривал с ним, словно тот мог что-то понять:
— Глядишь, Салават-углы, смотришь на старого деда?! Атай придёт скоро. Новую мамку даст. Погоди, придёт. Что моргаешь? Молчишь? А когда не нужно было — кричал, на отца накликал беду, на старого деда беду… Эй ты, воробейка! Чего засопел? Сыт, значит, спать захотел?.. Ну, спи, коли так…
Напасите, пчёлки, меду,
Меду полную колоду,
Я вам дыму напущу,
Внука мёдом угощу…
— Поешь, бабай? — окликнул его Салават.
Мысль об изменнице Амине терзала его, но при виде сына он всё-таки улыбнулся.
— Тише, спит! — остерёг старик.
И оба они, старый и молодой, молча стояли над спящим младенцем, сдерживая дыхание, словно самый слабый вздох мог нарушить безмятежность его сна.
— Твоя жена примет его, Салават? — чуть слышным шёпотом спросил старый пасечник.
— Она хотела меня предать в руки врагов. Я убил её, — сказал Салават, и в голосе его послышалась скорбь…
Старик только тут увидел мрачную тень на его лице.
— Велик аллах! Изменник всегда получает возмездие. Не сокрушайся о ней. Твоею рукой покарал её бог. Куда же ты денешь сына?
— Я отвезу его к другу Клыч-Нуру, к урман-кудейцам, — сказал Салават.
Старик промышлял на горностаев и соболей. Из собольих и горностаевых шкурок он сам сшил тёплое одеяло и завернул в него мальчика. Салават пустился с ним в путь…