— Нет, я не хочу и не желаю, чтобы увидели тебя, а не меня. Я ненавижу, чтобы МОЕ перемалывали на курсе и щупали все, кому не лень. Тебе понятно?!
— Хорошо, хорошо, успокойся, я не думала, что это заденет тебя.
Я погорячился. И целую ее в щеку, остужаясь. Но не до конца.
— Поэтому не задавай ненужных вопросов, я всегда делаю то, что правильно. И единственно верно.
Она расплывается в улыбке, бесподобной.
— Что вы говорите?! Я этого не знала.
И тут я не выдерживаю своего напыженного вида и смеюсь.
— Саша, а куда мы идем? — спрашивает она. Тут я вспоминаю, что забыл спросить ее.
— У нас еще целый час, ты не хочешь прогуляться до моста, а потом по той стороне набережной?
— Конечно. С тобой…
— Спасибо.
— За что ты меня благодаришь, это мне приятно, что мы дольше будем идти… А ты любишь гулять, ходить, брести? — мечтательно спрашивает она.
Но не могу же я ей сказать, что за 33 копейки ни одно такси не довезет нас до моего дома.
— Да, очень, — отвечаю я.
Мы идем мимо Новодевичьего кладбища, которое уже закрывается, и последних посетителей выпроваживает человек в форме милиционера.
Вдруг взгляд ее грустнеет.
— Что случилось, а? Она сжимает мой локоть.
— Здесь лежит мой дедушка.
Мы почти до моста идем молча. Мне нравится ее походка, какая-то необыкновенная. Она вообще вся необыкновенная.
— Он очень любил меня…
Я вежливо молчу. Чтобы не мешать, не перебивать ее воспоминания.
Мы поднимаемся на мост, она идет рядом.
И вдруг грохочет поезд, нарастая, и вот уже несется в метре, шаге от нас; она охватывает меня руками, вжимаясь в мое тело, и вздрагивает сильно. Я же говорил, в первый раз впечатление, что мост в реку рушится, и вы вместе с ним.
Сумка ее, в виде конверта, падает, я поднимаю, когда поезд прошел, и спрашиваю: все ли в порядке?
— Да, я просто испугалась.
— А я думал, что ты бесстрашная. Она улыбается.
— Почему?
— Ну, если уж согласилась на меня…
Ее улыбка окрашивается, и губы, что-то шепча, произносят.
— Что ты сказала, быстро?
— Как ты узнал, ах, да, я забыла, что ты наблюдательный.
— Быстро, а то не пойдем никуда.
— Чтобы тебя обошли все несчастья…
Я целую ее губы долго, сильно, больно, бесконечно, вечно.
Я не знаю, сколько проходит времени, но его проходит ровно столько, сколько нужно до начала самого обеда.
Я звоню в дверь. И нутро мое подбирается. Я взглядываю на свою спутницу: она чиста. Только губа немного кривится и вздута. От моего поцелуя.
Открывает мама. Прихожая у нас большая… Она входит, мною вперед пропущенная, тихая, скромная, стройная.
— Здравствуй, мама. Это Наташа.
— Здравствуйте, — она улыбается, — очень приятно.