— Да, — кивнула Эльфреда, и ее лицо озарилось радостью. — Да!
— И Робби должен быть счастлив… — Голос Кайлы сник, и улыбка погасла, едва она заметила непонятное для нее выражение на лице подруги. — Но в чем же дело?
Вздохнув, Эльфреда окинула грустным взглядом сидящих за соседним столом мужчин.
— Робби, конечно, счастлив, — ответила Эльфреда, медленно подбирая слова. — И конечно, будет очень рад ребенку и даже двум, но начиная с прошлой недели, когда я призналась ему, он повел себя очень странно. Не позволяет мне выполнять домашнюю работу, запрещает убирать, мыть и поднимать что-то даже не очень тяжелое, — добавила Эльфреда со вздохом. — Не хочет больше отпускать меня на берег. Он требует, чтобы я все время сидела здесь, с тобой — с утра до вечера. Он искренне думает, что вам с Гэленом это очень нужно. Но едва я намекнула, что неплохо бы нам с тобой прогуляться по берегу, он просто взбесился. Рявкнул, что, мол, его слово — закон. Мы обе не вольны выходить из замка. Должны заниматься исключительно вышиванием, как полагается примерным женам. Он сказал, что Ангус не позволит нам и шагу ступить за порог. И действительно не позволит — ты ведь видела, я сегодня предложила тебе прогуляться, а он подслушал, и…
— Да, — пробормотала Кайла, вспомнив резкий отказ Ангуса в ответ на ее просьбу. И Кайле стало физически плохо от одной только мысли, что ограничение ее собственной свободы дурно сказалось на ее подруге. Еще она поняла, что оба супруга несколько перестарались в заботе о безопасности своих жен.
Со вздохом Кайла вернулась на свое место.
— Робби поступает так потому, что старается защитить тебя, как и Гэлен — меня. Но может быть, они со временем смягчатся и предоставят нам чуть больше свободы?
— Боюсь, не раньше, чем я рожу, — сказала Эльфреда. — Я почти уверена, что до этого времени он не успокоится. То есть еще шесть или семь месяцев… Может быть, Гэлен сжалится над тобой раньше…
— Не думаю, — покачала головой Кайла. — Полагаю, пока жив Макгрегор, я обречена на заточение. Грех так думать, но я начинаю желать ему смерти.
Она сама смутилась от своих слов. А Эльфреду они позабавили.
— Сказать по правде, — личико Эльфреды погрустнело, — я начинаю жалеть, что забеременела. Хотя ребенка хотела с тех пор, как мы поженились.
Ее взгляд скользнул по фигуре Робби, и она вздохнула.
— Все потому, что он такой большой… Его отец тоже был гигантом, и мать Робби так же, как и мать его отца, умерла родами. Боюсь, что это и моя судьба…
Кайлу потрясла эта история — ей не приходило в голову, что женщине может быть суждено такое. Робби полностью оправдывал свое прозвище, а Эльфреда была такой маленькой — чуть больше четырех футов. Эльфреда сказала чудовищную, но вполне реальную вещь — когда его ребенку придет время появиться на свет, он просто разорвет ее.