– Просто нужно побольше веревки и длинный красивый хвост.
– Хвост? – поднял в удивлении брови Пол, и девушка невольно рассмеялась, поняв, что мальчик имел в виду совершенно иную вещь.
– Пойдемте, – предложила она. – Нам надо будет дойти до торговой фактории.
Было столь необычайно и великолепно идти по колено в траве в компании этих двух милых ребятишек. В полутемном торговом зале Фиби взглянула Алексу в глаза и сказала:
– Нам нужна бечевка для воздушного змея.
Он даже не улыбнулся. Лицо молодого человека не выдало никаких эмоций, но моток бечевки Он все-таки ей дал и даже угостил детей конфетами.
Они пришили змею хвост из кусков разноцветной материи и опять пошли в поле. Девушка объясняла Бетти, что надо держать змея по ветру, в то время как она вместе с Полом бежала вперед, разматывая веревку.
– Пускай, – крикнула Фиби, и девочка отпустила змея. Тот сделал неловкий нырок, затем поймал воздушный поток и стал медленно набирать высоту. Дети приветствовали его радостными возгласами, высоко задрав головы, и ослепительно-голубое небо отражалось в их глазах.
Оставив ребят наедине с новым развлечением, девушка направилась к поселку в чрезвычайно хорошем настроении и окончательно решила, что без детей жить нельзя. Местная малышня была дика и жизнерадостна, как сама природа. Фиби пыталась вспомнить, была ли она такой в детстве, и с сожалением констатировала, что далее соскальзывания вниз по перилам лестницы на Харбор-стрит ее шалости не распространялись. Целая армия нянек, гувернанток и учителей сдерживала ее неуемные порывы. Порой девушка задавала себе вопрос: а как бы все было, если бы ее мама осталась жива? Запускали бы они вместе воздушного змея или собирали бы цветы? Была ли какая-нибудь разница?
Фиби загляделась на осеннее небо над островом Мей и на краткое мгновение вновь почувствовала, что мама ее все же любила. «Да, – решила она, – если бы мама была жива, то все, абсолютно все было бы иначе».
Девушке не хватало матери, ей нужен был кто-то близкий и искушенный в житейских делах, кто-то честный и откровенный, кто рассказал бы ей правду о том, что творится в девичьем сердце. Должна ли женщина отдаваться молча, пока ее муж пыхтит над нею? И должна ли жена терпеть такое из ночи в ночь?
Неудивительно, что никто и никогда не говорил с Фиби о подобных вещах. Неудивительно, что на малышей шикали, когда те спрашивали о том, как живут мужчины с женщинами, и об особенностях брачной жизни.
Иногда на девушку находила самая настоящая тоска. И тогда она думала, что есть в ней нечто беззащитное и нуждающееся в ласке, то, что заставляло Фиби хотеть, чтобы ею наслаждались и обнимали, чтобы не тяжело склонялись над ней, а любили по-настоящему… И как бы она порой ни старалась, это желание не покидало девушку. Временами Фиби размышляла, что ей бы понравилось стать чьей-то мамой. Неизвестно почему, но она считала, что из нее получилась бы хорошая мать. Старая, давно забытая боль стала куда острее, потому что теперь девушка потеряла еще и отца. Но слезы и избыточная жалость к самой себе не могли решить ни одну проблему.