— Вы опять опоздали. Мы уже познакомились и даже имели беседу. Не думаю, что преувеличу факты, если заверю Вас, что Клариссе я понравилась, — добавила я, намереваясь обеспечить тылы.
Он смачно выругался, потом сообразил, что находится в обществе дамы.
— Не ждите от меня большой учтивости, мисс Лейн. С этим искусством высшего света я давно покончил.
— Если Ваши слова означают, что Вы извиняетесь за грубость, то считайте, что я Вас простила.
— Извинение… Боже Праведный! Я никогда ни перед кем не извинялся, тем более перед такой соплячкой, у которой хватило наглости уже дважды отчитать меня в моем собственном доме в течение одного часа.
— Тогда я не буду больше упрекать Вас за неучтивость, потому что понимаю, что прожив много лет в одиночестве в этой глуши, Вы усвоили привычку говорить, не подумав.
— Это уже третий выговор, — отпарировал он. — Не имеет значения, делайте, как считаете нужным, но и я буду поступать по-своему. Сейчас нужно решить, что мы будем делать дальше.
— Могу предложить только одно решение: мне нужно остаться.
Прежде, чем он успел возразить, я добавила:
— В конце концов, Вы собирались нанять меня, и я не вижу причин, которые могли бы помешать этому. Я не собираюсь убегать отсюда, ибо мне некуда бежать, если только Вы не дадите мне хорошие письменные рекомендации. Могу заверить, что леди Вульфберн не ждет моего возвращения.
Он ехидно ухмыльнулся.
— Начинаю сомневаться, что хозяин в доме — я. Вы, как я вижу, намерены остаться даже против моей воли.
— Вы угадали. Можете считать это самонадеянностью, но я твердо убеждена, что смогу принести пользу Клариссе.
— Вы уверены? В самом деле?
Он резко спустил ноги со стола и вскочил с кресла. В два прыжка подскочил ко мне и резко поднял за руку с дивана. Не обращая внимания на зарычавших собак и мой крик удивления, он подтащил меня к окну и резко откинул штору.
Далеко на север уходили Бодминские болота, однообразие неприглядной картины нарушалось лишь торчавшими кое-где из земли гранитными глыбами. Впечатление было такое, что эта земля появилась из прошлого и настоящему не принадлежала. Чужая, опасная равнина, по которой стелился густой туман, быстро приближавшийся к дому. Легкий ветерок здесь казался ураганом, свирепо раскачивавшим тростники и заросли вереска.
Лорд Вульфберн держал меня перед собой, его пальцы крепко обхватили мои плечи, делая невозможным бегство. Зажатая в этих тисках, я слышала, как тяжело он дышал, и ощущала исходивший от него запах бренди, который, наверное, был для него так же привычен, как аромат хорошего мыла для другого мужчины.