Они молча собрались и вышли из дома. Тишина была свидетелем их неловкости. Они остановились на мостовой; их машины стояли по разным сторонам арки. Сотни звезд мерцали на полуночном голубом небе, и только шум с площади Де Голля нарушал эту тишину.
— Спокойной ночи, — безучастно сказал Лоренс. — Ты действительно хорошо работала сегодня.
— Спокойной ночи, — ответила Бретт и направилась к своей машине.
Двигатель черного «ситроена» Лоренса ожил, и он нажал на сцепление, вспоминая нежность ее щеки и представляя ее тело.
Бретт положила ногу на акселератор своего «пежо», помня тепло прикосновения Лоренса и стремительность его поцелуя. Она никогда еще не была так смущена.
В конце арки они сошлись и, нерешительно мигнув фарами, разъехались в противоположных направлениях.
Фотографии Бретт в «Слишком горячо» были настолько впечатляющими, что с ней подписали контракт на следующие шесть выпусков, если «Вуаля!» еще будет существовать. Она также отослала сюжет о лыжниках в Лузанне для январского выпуска с уже быстро согласившимся Джо, приглашенным на вторую съемку в журнале. Он решил использовать шутку до конца.
За исключением редакторских совещаний, перед каждой съемкой Бретт практически не видела Лоренса Чапина. Он вернулся к своей обычной грубоватой манере, а от деятельности редактора отошел со словами: «Ты знаешь, что мне надо». И Бретт инстинктивно понимала, что он хотел… в фотографии. Она понимала достаточно хорошо, что не должна ждать присутствия главного редактора во время съемок, но смущало, что он явно избегает ее. Может, он ошибся в ней из-за случившегося? Чувствовал себя виноватым? Она старалась гнать от себя воспоминания о том вечере, предпочитая свалить все на рискованное сочетание вина и усталости. Кроме того, при встрече с Лоренсом она вспоминала и каждое слово их разговора, и как тоска в его глазах обернулась в долгий поцелуй. Она избегала горячих споров с ним, но страстно желала отмены смертного приговора! Бретт необходимо было увериться, что Лоренс пригласил ее еще на шесть номеров не из благодарности…
Бретт знала, что работа была хороша, но трудно было поверить, что слухи в Париже распространялись даже быстрее, чем в Нью-Йорке. Уже поговаривали о больших изменениях в «Вуаля!» и о том, что в журнал пришла новый талантливый фотограф. Таким образом, продолжая снимать свои сюжеты, она находила многие двери, уже открытыми перед ней, и назначала встречи в журналах, где незадолго до этого была неизвестна. Не так давно она была совсем другим фотографом. Бретт Ларсен приветствовали как часть так называемой «революции в журнальной индустрии, которую не видели со времен Дианы Вриланд из „Бог“.