— Многому ли из этого ты веришь? — задал вопрос Фалькон.
— Что-то определенно происходит. В воздухе чувствуется напряжение и неопределенность. Точнее сказать не могу. Это просто информация, которая ко мне пришла. Я пока не занимаюсь расспросами. Например, я не спрашивал о действующих в Севилье ячейках. Из разговоров я могу только сделать вывод, что сейчас некие боевики что-то делают на местах.
Завибрировал лежащий на столе мобильный Фалькона. Он ответил на звонок Рамиреса, пока Пабло и Грегорио переговаривались у него над головой.
— Кристина нашла слугу, который видел Татеба Хассани в субботу вечером, перед ужином. Его зовут Марио Гомес. Он говорит, что обычных приборов не было, это был ужин «а-ля фуршет», но он видел, как Татеб Хассани, Эдуардо Риверо и Анхел Зарриас поднялись в офис «Фуэрса Андалусия» как раз перед тем, как он ушел, то есть около девяти сорока пяти.
— Он больше никого не видел?
— Он сказал, что, когда он уходил, у дома не было никаких машин.
— Думаю, это уже неплохо, — сказал Фалькон и отключился.
— Спросите, не слышал ли он каких-нибудь имен и вообще чего-то, что могло бы нам дать ключ к деятельности сети, которая, возможно, здесь работает, — попросил Пабло.
Фалькон набрал вопрос.
— Они не называют имен. Они лишь смутно представляют себе зарубежные операции. Они больше осведомлены о нынешнем состоянии Марокко, чем о происходящем за границей.
— Есть иностранцы? — спросил Пабло. — Афганцы, пакистанцы, саудовцы?..
Фалькон напечатал вопрос.
— Один человек упомянул афганцев, которые приезжали в этом году. Больше ничего.
— В каком контексте упоминал?
— Не помню.
— Где встречается группа?
— В Рабате, в частном доме в медине, но меня туда привезли, и я не уверен, что сумею найти дорогу сам.
— Поищи зацепки в том, что вас окружает. Документы. Книги. Все, что может указывать на какие-то исследования.
— Здесь есть библиотека, мне ее показали, но с тех пор я в ней не был.
— Проникни туда и узнай, какие там книги.
— Меня известили/предупредили, что будет некий обряд посвящения, который должен показать мою преданность группе. Через это обязан пройти каждый, независимо от связей со старшими членами группы. Они заверили, что это не потребует от меня насильственных действий.
— Они знают о нашей с тобой дружбе? — спросил Фалькон.
— Конечно, да. И это меня беспокоит. Я знаю, как работает их ум. Они проверят мою преданность им, заставив предать кого-то из близких мне людей.
На этом диалог завершился. Фалькон откинулся назад; последний обмен репликами его немного задел. Люди из СНИ смотрели на него выжидающе, словно хотели понять, как он относится к этому новому уровню участия в деле.