Усталость навалилась на Фалькона, словно большой глупый пес. Он захлопнул входную дверь и сел за кухонный стол, глядя в сад. В голове у него челноком ходила туда-сюда одна-единственная мысль. Хесус Аларкон не входил в число заговорщиков. Похоже, он был их ничего не ведающим и на все согласным представителем.
Моника спустилась на кухню и предложила ему кофе. Она вся тряслась, посуда дрожала в ее руках. Ей пришлось попросить его заняться кофеваркой-автоматом.
— У него был пистолет? — спросила она. — У Фернандо был пистолет?
— Ваш муж очень хорошо держался, — сказал Фалькон, кивая.
— Но у Фернандо и Хесуса были отличные отношения.
— Фернандо прочел то, что не должен был читать, и принял наблюдение за факт, — объяснил Фалькон. — Благодаря храбрости вашего мужа это не кончилось трагически.
— Мы оба так восхищались Фернандо, он так стойко переносил свою ужасную потерю, — проговорила она. — Я понятия не имела, что он такой неуравновешенный.
— Он думал, что ваш муж предал его, подружился с ним ради своей политической карьеры. И потом, Фернандо действительно неуравновешенный. Никого нельзя считать уравновешенным после того, как он так потеряет жену и сына.
В дверях появился Аларкон. Он уже не был таким мертвенно-бледным. Он успел побриться и надеть белую рубашку и черные брюки. Фалькон сделал ему кофе. Моника поднялась наверх проверить, как там дети. Они сели за кухонный стол.
— Со вчерашнего дня много чего произошло, — начал Фалькон. — Прежде чем мы это обсудим, не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
Аларкон кивнул, размешал сахар в кофе.
— Не могли бы вы сказать, где вы были третьего июня, в субботу? — спросил он.
— На выходные мы уезжали, — ответил Аларкон. — Севернее Мадрида. Одна из подруг Моники выходила замуж. Свадьба была на вилле, рядом с дорогой, которая ведет в Эскориал. Мы пробыли там все воскресенье и вернулись на скоростном поезде в понедельник утром.
— Вы заходили в офис «Фуэрса Андалусия» в доме Эдуардо Риверо в течение недели перед прошедшими выходными?
— Нет, не заходил, — ответил Аларкон. — По совету Анхела Зарриаса я держался вдали от Эдуардо. Анхел продолжал вести с ним работу, чтобы тот сложил с себя полномочия главы партии, и он считал, что, если Эдуардо будет видеть рядом с собой юную смену, он сочтет это оскорблением. Так что я никого из них не видел, кроме Анхела, который раза два заходил сюда, чтобы рассказать мне, как идут дела.
— Когда вы сказали — «никого из них», кого вы под этим подразумевали?
— Эдуардо Риверо и трех партийных спонсоров, которые поддерживают также и меня: Лукрецио Аренаса, Сезара Бенито и Агустина Карденаса.