В то время Аманда часто бывала в доме семьи Труэба. В газете у нее было свободное расписание, и всякий раз, когда она могла, она приходила в «великолепный дом на углу» со своим братом Мигелем. Их приход не привлекал внимания в этом огромном жилище, всегда полном людей, бурлящем от самой разнообразной деятельности. Мигелю было тогда около пяти лет, он был скромным опрятным мальчиком, не шумел, его почти не замечали, воспринимая как рисунки на обоях или как мебель, он играл один в саду или следовал за Кларой по всему дому, называя ее мамой. Поэтому и еще оттого, что Хайме он называл папой, предполагали, что Аманда и Мигель были сиротами. Аманда не расставалась с братом, брала его на работу, приучала его есть все подряд, в любое время, и спать, прикорнув, в самых неудобных местах. Она окружила его страстной и бурной нежностью, почесывала и поглаживала как собачку, кричала на него, когда сердилась, и тут же бежала обнимать. Она никому не позволяла делать замечания или что-то приказывать своему брату, не допускала никаких толкований по поводу той странной жизни, которой она заставляла его жить, и защищала, как львица, хотя ни у кого не возникало желания на него нападать. Единственному человеку она позволяла судить о воспитании Мигеля — Кларе, которая смогла убедить ее в том, что мальчика следует отдать в школу, чтобы он не рос безграмотным отшельником. Клара не была сторонницей традиционного воспитания, но полагала, что в случае с Мигелем необходимы ежедневные занятия и общение с детьми его возраста. Она сама взялась записать его в коллеж, купила ему школьные принадлежности и форму и сопровождала вместе с Амандой в первый учебный день. У дверей коллежа Аманда и Мигель обнялись, плача, и учительница не сумела оторвать ребенка от юбки его сестры, в которую он вцепился зубами и ногтями, визжа и отталкивая ногой всякого, кто к ним приближался. В конце концов с помощью Клары учительнице удалось затащить мальчика в здание и закрыть двери коллежа. Все утро Аманда просидела на тротуаре. Клара осталась с ней, потому что чувствовала себя виноватой в их горе и даже стала сомневаться в правильности своего начинания. В полдень раздался звонок и открылись двери. Они увидели, как гуртом высыпали ученики и среди них спокойно и тихо, без слез, со следами карандаша на носу и спустившимися на ботинки носками вышагивал маленький Мигель. За эти несколько часов он научился идти по жизни без помощи своей сестры. Аманда исступленно прижала его к груди и под влиянием момента воскликнула: «Я отдала бы жизнь за тебя, Мигелито». Она не знала, что придет день, когда это обещание свершится.