— Вы меня так заинтриговали, столько надавали авансов, что я весь в нетерпении и желаю поскорее узнать, кто вы такой и что вы от меня хотите?
"Император" в каком-то неуместном назидательном жесте поднял вверх руку с зажатой в ней вилкой и, прожевывая соленый гриб, сказал:
— То-то и оно…
— Что означает эта фраза? — улыбнулся Николай, старавшийся говорить любезно, чтобы не испортить настроение человеку, от которого зависела, быть может, его жизнь.
— А то, что я ваш интерес понимаю, очень понимаю, — сурово сдвинул брови «император». — Ну-с, я его сейчас удовлетворю, пока горячее не принесли. Значит, так, возможно, я вас сразу удивлю, ибо сообщу, что я — не барин, не хозяин этого именья, а попросту… императорский осколок.
— Это выражение мне уж и совсем непонятно, — потупил глаза Николай. Изъяснитесь, прошу вас.
— Охотно-с, — наливая полный бокал вина и выпивая его, сказал «император». — Да, Николай Александрович, я сразу в вас узнал бывшего монарха, но… хотел вас расстрелять. Поначалу. Потом же, увидев вашу августейшую супругу и августейших же детей, я передумал, но вовсе не потому, что принял близко к сердцу их слезы, не потому. Одна идея словно громом меня сразила, оглушила: я понял, что императора России, истинного императора, с кровями королевских, благороднейших фамилий в жилах, нужно не убивать, а заставить или… упросить служить себе. Ведь я — императорский осколок!
— Так что же это за осколок все-таки? Не хотите ли вы сказать, что являетесь плодом какого-то морганатического брака? — с заметной иронией в голосе спросил Николай.
— Нет-с, отнюдь, все это было бы слишком просто, очень тривиально, возразил «император», залезая аксельбантом в свою тарелку. — Слушайте мысль мою, ваше величество, внимайте: все русские — осколки императоров, потому что носят в свободных своих натурах как бы ваше отражение, только крошечное, почти незаметное. Представьте себе зеркало, огромное трюмо, в которое вы смотритесь. Там вы видите себя, царя, во весь свой величественный рост, но революция настала, и зеркало разбилось на множество таких вот, — «император» показал на черный ноготь пальца, — осколочков, и каждый человечек, даже самый дрянненький, забрал себе то, что вам принадлежало раньше, только в самой малой части. Власть взял себе, свободу! Монарха, государства — нет, есть лишь миллионы царей, которые вольны делать то, что раньше им не давалось, но грезилось всегда. Ведь русский — он царь в душе, он свободен, жаждет крови, воли, а прежде он был в тенетах твоей власти. Теперь — другое! Мы все — осколки твоего величия, мы — царствуем, а ты уже никто!