Флинну показалось странным, что она занимается тем, что обычно делают ковбои.
— Я поеду с тобой, — сказал он.
Она отшатнулась.
— Это невозможно.
— Почему?
— Я на лошади, и скакать придется далеко.
— Я тоже сяду на лошадь.
Кейтлин не успела возразить, как он поднял ее на руки. Флинн не ожидал, что она такая легкая, и ее хрупкость тронула его очерствевшую душу.
Он усадил Кейтлин в седло перед собой.
Девушка оглянулась. Ее лицо было так близко, что он рассмотрел, как потеплел ее взгляд. Он прижал ее покрепче, и на мгновение ему показалось, что она вот-вот его поцелует. Но этого не произошло. Она отодвинулась и сердито сказала:
— Слезай с моей лошади, Флинн.
Он рассмеялся.
— Слезу, но в конюшне. Там я оседлаю другую лошадь, и мы отправимся искать теленка. А дорогу на конюшню я найду с закрытыми глазами.
И с этими словами он легонько сжал каблуками конские бока.
Они тронулись в путь по заросшей кустарником местности, и тут на Флинна нахлынули совершенно неожиданные чувства. Ни одна женщина не действовала на него так, как Кейтлин. Ее спина была прижата к его груди, а тонкие ноги — к бедрам. Он вдыхал сладкий аромат ее волос и думал о том, помнит ли она их прежние долгие прогулки.
Он хотел ее, и теперь условия будет диктовать он. Любви нет места в их отношениях, так как любовь подразумевает уязвимость, и Флинн не допустит, чтобы Кейтлин снова обидела его.
Они подъехали к конюшням. Флинн спешился и подал руку Кейтлин.
— Мне помощь не нужна, — заявила она.
— Знаю, — сказал он, но тем не менее опустил ее на землю.
Он задержал ладони на ее талии, и они долго смотрели друг другу в глаза.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил он.
— Что бы это могло быть? — Ее голос чуть-чуть дрожал.
— Ну, например, почему ты так похудела.
— Я всегда была худой. — Она отодвинулась от него.
— Не настолько. Ты просто кожа да кости.
— Ничего себе комплимент.
— Но это так. Я ведь хорошо помню тебя, Кейтлин, — вплоть до запаха волос и биения сердца.
— Перестань.
— Отчего ты так похудела?
— Обмен веществ, наверное.
— А руки? Я ведь помню, какими они были раньше.
Теперь же ногти были подстрижены очень коротко и не накрашены, а ладони загрубели от тяжелой ежедневной работы.
— Это уже не ручки южной красавицы, Кейтлин.
Она не стала возражать.
— Помнится, твоя мать требовала, чтобы ты надевала перчатки, когда ездишь верхом.
— Но я обычно их тут же снимала.
Флинн засмеялся.
— Я помню, как она говорила: «Кейти, милочка, настоящая леди должна быть хорошо ухожена, и прежде всего руки. Никогда не забывай про крем».
В глазах Кейтлин промелькнула боль, и у Флинна сжалось сердце.