В этот холодный мартовский вечер таверна «Кроличья нора» была набита до отказа. Как обычно, когда в порт возвращается рыбацкая артель, в просторном пивном зале не осталось ни одного свободного места. Хриплые мужские голоса и раскатистый громкий хохот доносились и до кухни, где над тазом с посудой склонилась Кесси.
Она потерла спину, которая теперь болела почти постоянно. Распухшие стопы были засунуты в тонюсенькие туфли из ткани, как в домашние тапочки, иначе бы они просто не налезли. Тут уж не до удобств и застежек. Она бы с радостью отпросилась у Эйвери на остаток вечера и скрылась в своем закутке на чердаке, но не осмелилась. Эйвери держал всю прислугу в страхе с помощью железных кулаков и не стеснялся раздавать тумаки при каждом удобном случае.
Когда Кесси бежала из Фарли, у нее не было определенной цели, лишь бы унести подальше ноги. Сначала ей крупно повезло: она добралась до Лондона без особых приключений. Там она решила устроиться белошвейкой в салон какой-нибудь модистки. Но одного взгляда на ее убогую и мятую одежду хватило, чтобы ей отказали во всех тех местах, куда она обращалась. А поскольку живот рос не по дням, а по часам, то ее шансы устроиться падали с каждым днем. Она была вынуждена продать все свои пожитки, чтобы как-то прокормиться.
Лондон немилосерден к беднякам, вынуждена была признать она. Он был куда дружелюбнее, когда она жила в городском особняке Габриэля. Хотя Кесси была согласна на любую физическую работу, одного осуждающе-презрительного взгляда на ее круглый живот хватало, чтобы дверь с треском захлопывалась перед ее носом. Несколько недель в январе ей пришлось вообще побираться на улицах.
И наступил день, когда ей показалось, что она заметила Габриэля. И снова обратилась в бегство. Лишь позднее ей пришло в голову, что он вряд ли разыскивал ее. Зачем ему это?
Вне всякого сомнения, он был счастлив отделаться от нее.
Ее метания закончились в пивнушке рыбацкой деревни в окрестностях Брайтона. У хозяина как раз уволился помощник повара, завербовавшийся на корабль, плывущий в Индию. И ее приняли. Несмотря на выпирающий живот. Но поблажек не делали. Трудно было себе и вообразить подобное, только Эйвери оказался гораздо хуже, чем Черный Джек. То, что он платил своей прислуге, было жалкой подачкой за тяжкую работу с утра до вечера. Но он разрешил ей ночевать на чердаке и раз в день, после того как все было вымыто и выскоблено, кормил бесплатно.
Неожиданный спазм в животе заставил ее напрячься. Она вцепилась в краешек стола так, что пальцы побелели. И улыбнулась, когда спазм отпустил.