Неужели так необходимо носить вызывающе короткие юбки? И что такое с ее походкой — сплошные длиннющие ноги и покачивающиеся бедра. Неплохо бы ей воспользоваться советом и надеть хоть что-нибудь под короткий пиджачок. Он крепче сжал ручку, поднял глаза и чуть не взвыл, когда она заправила за ухо прядь волос. К концу дня волосы у нее непременно не удерживались, выпадали из заколок, которыми она их закрепляла. Почему тогда не носить их распущенными, соблазняя окружающих?
И зачем так на него смотреть? Словно ей приятно его видеть, как будто он не сидит тут, насупившись и яростно пыхтя? Будто она забыла, что в последний раз, при схожих обстоятельствах, он чуть не слопал ее живьем?
— Привет. Надеюсь, что не побеспокоила тебя, сказала она.
— Ты уже здесь, так стоит ли волноваться?
Она замерла, улыбка померкла, когда она изучила выражение его лица более внимательно.
— Я приму во внимание, что ты выглядишь ужасно усталым, и дам тебе шанс для более вежливого приветствия.
Изобретать галантные речи на данный момент в планы Джека не входило. Он покрутил головой из стороны в сторону, разминая затекшие мускулы шеи.
— Я тебе нужен? — Ему показалось, что на ее лице промелькнуло беспокойство.
— Я могу подождать, — ответила она, слегка пожимая плечами.
— Ты все равно здесь.
— Помнишь, мы обсуждали посещение Лендинга?
Ну вот, мне действительно надо туда попасть. Хотела с тобой посоветоваться.
— Я тебя отвезу.
— Правда? — Она просияла. — Сейчас?
Джек протяжно вздохнул. Отвертеться не получится — так почему не сейчас? Конечно, вовсе не затем, чтобы заработать именно эту конкретную улыбку, что озаряет светом весь его кабинет.
А стол, заваленный бумагами, никуда не денется до завтра.
— Да, сейчас — Он взял стопку бумаг, сунул в карман, проверил, на месте ли сотовый телефон. — Пошли.
Парис откликнулась:
— Слушаюсь, сэр, — и отсалютовала его спине, следуя за ним к двери.
Да, настроение у него не самое радужное и выглядит он неважно… неудивительно при такой интенсивной работе. Бог весть когда он начинает: к ее приходу он всегда на месте, уходит неизвестно когда, по крайней мере после нее. Сколько раз она уговаривала себя, внушая — это его дело. Никто не заставляет его работать на износ. Но все равно — не могла истребить в себе желание разгладить усталые морщинки на его лице, вернуть смех в глаза.
Если бы только он подпустил ее к себе поближе.
Все изменилось тем утром, когда Джек вошел к ней в кабинет взъерошенный, усталый, но с решимостью выслушать ее и дать ей шанс. Потребовалось не больше пяти минут, чтобы простить ему каждое обидное слово и осуждающий взгляд, и еще пять, чтобы возродилось ее прежнее поклонение всему, связанному с ним.