Олсон улыбнулся и кивнул.
– Но вы же сами говорили мне про пять часов.
– Я говорил, что он приходит в пять, а это не одно и то же.
– Следовательно, в прошлый четверг вы позвонили ему и попросили прийти в четыре?
– И он опоздал на десять минут. То есть пришел без двадцати пять. – Олсон уже откровенно веселился. – Вы думаете, я дурачу своих бедных клиентов? С одной стороны, потакаю их неврозу, а с другой – унижаю их человеческое достоинство? Но поймите, Майкл, у меня тоже есть личная жизнь, и я дорожу своим временем. Для меня, как и для других его подданных, полчаса – огромная ценность.
Как и для меня, мысленно произнес Бёрден. И я не хочу больше здесь оставаться.
Олсон проводил Бёрдена до двери и, что особенно возмутительно, дружески похлопал его по плечу.
– Надеюсь, Майкл, наш разговор пойдет вам на пользу.
Бёрден бросил беглый взгляд на кушетку и язвительно заметил:
– Сегодня наконец вы смогли выговориться.
Олсон было нахмурился, а потом сказал:
– Это по Фрейду врач молчит и слушает. Я же помогаю своим клиентам, стараясь говорить как можно больше.
И одарил Бёрдена улыбкой.
Ну просто душа-человек.
– Похоже, бомба предназначалась вашей дочери, – сообщил эксперт из отдела особо тяжких преступлений. – Вы знали, что она приедет?
– Нет, – ответил Вексфорд. – Но, возможно, жена была в курсе. Спросите у нее.
– Мы уже спрашивали. Она тоже не знала.
– Почему же сработала бомба?
– Ваша супруга рассказала, что вы хотели отогнать машину дочери от гаража, а свою – поставить в гараж. Бомба взорвалась, когда вы дали задний ход. Ваша дочь утверждает, что с момента отъезда из Лондона ей ни разу не пришлось дать задний ход. Для террориста было неважно, когда взорвется машина – после посещения Шейлой больницы для детей-инвалидов на Грейт-Ормонд-стрит или в воскресенье, когда она уехала бы от вас. Рано или поздно Шейла должна была погибнуть.
Шейла должна была погибнуть… Вексфорд лежал на больничной кровати и никак не мог отойти от разговора. Потом он заснул. В четыре его разбудили, и он сел за круглый стол пить чай в компании еще четверых пациентов. И продолжал думать о Шейле. Кто-то хотел убить ее, но план сорвался. Убийца на этом не остановится. Возможно, дело в антивоенной деятельности его дочери. Или в том, что она кинозвезда. Сколько сумасшедших завидуют чужой славе и красоте. А кто-то мог вообще объединить Шейлу с ее героинями, например, с леди Одли, двоемужницей и убийцей. И решить, что ее необходимо наказать: за красоту, успех, аморальность, измену на экране и в жизни.
Теперь каждый день – это страх за ее жизнь. У инспектора на кровати лежали три газеты, в которых на все лады смаковали случившееся.