– Улики железные, – сказал Франклин. – Эмерсону доверять можно. Родину тоже, но по другой причине. Эмерсон человек жесткий, Родин – трус. Ни один из них не говорил бы того, что говорит, если б не такие улики.
– Я просто не могу поверить, что он это сделал, – сказала Розмари Барр.
– Что ж, несомненно, было впечатление, что он это отрицает, – заметил Чапмен. – И просит найти некоего Джека Ричера. Вы знаете, кто это?
Розмари Барр отрицательно покачала головой.
– Думаю, он может оказаться психиатром. Быть может, он сумеет нам помочь со смягчением приговора.
– Брат никогда не ходил к психиатру, – возразила Розмари Барр.
– Давно он живет в городе?
– Четырнадцать лет. С тех пор, как демобилизовался.
– Вы были близки?
– Мы жили в одном доме. Его доме.
– Но вы там больше не живете.
– Да, – ответила Розмари Барр. – Я переехала.
– Может, ваш брат был у психиатра после того, как вы переехали?
– Он бы мне сказал.
Чапмен повернулся к Франклину:
– Может, Ричер был его врачом в армии.
– В таком случае я его найду, – пообещал Франклин.
– Мы должны говорить не о смягчении, а о разумных основаниях для сомнения. О невиновности, – сказала Розмари.
– Улики против него очень сильны, – заметил Чапмен. – Он стрелял из собственной винтовки.
Франклин нашел имя Джека Ричера в базе данных Национального центра регистрации личного состава. Ричер поступил на военную службу в 1984 году и получил почетное увольнение в 1997-м. Сам Джеймс Барр пришел в армию в 1985-м и демобилизовался в 1991-м. Так что одновременно они служили на протяжении шести лет. Но Ричер никаким врачом и никаким психиатром не был, а был военным полицейским в чине майора. Возможно, следователем высокого ранга. Барр закончил службу специалистом 4-го класса в пехоте. Что могло быть общего между майором военной полиции и рядовым пехоты?
После трех часов работы Франклин подумал, что никогда этого не выяснит, потому что после 1997 года Ричер исчез из поля зрения. По данным Управления социального страхования, он был жив. По данным Национального центра информации о преступлениях, в тюрьме не сидел. Но он исчез. Он не имел оценки кредитоспособности, не числился собственником недвижимости, автомобилей и лодок. У него не было долгов, не было ценных бумаг. Не было адреса и номера телефона. Он не был мужем, не был отцом. Ричер был привидением.
За эти же три часа у Джеймса Барра возникли серьезные проблемы. Они начались в тот момент, когда он вышел из камеры, чтобы спуститься к телефону-автомату. Коридор был узким, и он столкнулся с другим заключенным. Тут Барр сделал страшную ошибку – посмотрел на него и извинился.