Линский остановил машину и осторожно выбрался наружу. Парадная дверь открылась, и он увидел, что встретить его спустился Владимир. Значит, Ченко тоже должен быть тут. Зэк собрал всю верхушку, что означало: Зэк встревожен.
Линский вошел в дом. Владимир молча поднялся за ним по ступенькам. Дом был трехэтажным. Первый этаж предназначался исключительно для наблюдения. Все комнаты были голые, только в одной на длинном столе стояли четыре экрана с панорамным обзором на север, восток, юг и запад. У экранов, должно быть, дежурит Соколов. Или Раскин. Эти двое дежурили поочередно. На втором этаже находились кухня, столовая, гостиная и рабочий кабинет. Третий занимали спальни и ванные. Все дела решались на втором этаже.
Линский услышал, как Зэк позвал его из гостиной, и вошел без стука. Зэк сидел в кресле, сжимая ладонями стакан с чаем.
Ченко растянулся на диване. Владимир протиснулся вслед за Линским и подсел к Ченко. Линский стоял и ждал.
– Садись, Григор, – произнес Зэк. – Не твоя вина, что мальчишка напортачил.
Линский кивнул и сел в кресло, оказавшись, таким образом, чуть ближе к Зэку, чем Ченко. Теперь иерархия выстроилась по ранжиру. Зэку было восемьдесят лет, Линскому – шестьдесят с лишним. Ченко и Владимиру было за сорок. Их не объединял общий жизненный опыт, как Зэка с Линским. Отнюдь. Ченко был маленький, низенький, жилистый и тщедушный. Его коротко стриженные жесткие волосы торчали на голове в разные стороны. Владимир был очень высокий, массивный и белокурый. Силой он отличался невероятной.
– Мы тут говорили, – сказал Зэк, – о том, что допустили ошибку. Всего одну, но она может оказаться досадной.
– Конус, – заметил Линский.
– Пленка, ясное дело, не зафиксировала, как Барр его ставит, – продолжил Зэк.
– А ты что думаешь? – вежливо спросил Линский.
– Детективу Эмерсону и прокурору Родину это без разницы. Так, мелочь, на которой не следует заострять внимание.
– Но?
– Но тем не менее это прокол.
– Свидетельства против Барра неопровержимы.
Зэк кивнул:
– Верно. Но у Барра может оказаться долговременная ретроградная амнезия. Не исключено, что Родину не удастся отдать его под суд, и тогда он захочет утешительный приз.
– И все из-за одной несчастной пленки? – сказал Линский.
– Все зависит только от упорства солдата, – произнес Зэк. – Можно снова использовать рыжую. Несколько человек знают, что она пыталась подстроить его избиение. Может, теперь ее саму найдут крепко отметеленной. На солдата, ясное дело, подумают в первую очередь.
– Она будет знать, кто ее избил, – сказал Владимир.