– Джулс, она ведь не умрет. Мы обязательно ее спасем… Да?
Врач общей практики ответил беспомощной, растерянной улыбкой.
Росс оперся на подлокотник широкого кресла, стоящего напротив Риттермана. По лицу у него текли слезы.
– Тебе придется помочь мне, Джулс. Без Веры я не могу жить. Мне не по себе даже тогда, когда мы несколько дней не видимся!
– Конечно, сделаю все, что в моих силах.
Росс вытащил носовой платок и промокнул глаза. Голос его дрожал.
– Пойми меня правильно, Джулс. Вера – ребенок. В эмоциональном плане она так и не стала взрослой. Она очень ранима, и ей нужна защита – которую я ей предоставляю.
– Росс, по-моему, ты ошибаешься. Твоя жена – вполне зрелая, разумная женщина.
Шмыгнув носом, Росс возразил:
– Возможно, так она ведет себя, когда приезжает к тебе.
Риттерман улыбнулся:
– Я так не думаю.
Росс начал ногтем срывать сигарное кольцо. Без десяти семь, но сегодняшний ужин потерял для него всякое значение.
– Джулс, я знаю, что для нее лучше. Вряд ли ей пойдет на пользу, если она узнает, насколько серьезно она больна, – верно? Не стоит сообщать ей о ее состоянии – ни сейчас, ни потом.
– Хочешь, чтобы я ей лгал?
– Я не прошу тебя лгать; просто не нужно говорить ей всю правду. Господи! Раз мы пока не в силах ничего для нее сделать, по крайней мере, дадим ей иллюзию надежды.
– Ты ставишь меня в трудное положение.
– Джулс, ты ведь не скажешь правды больному с неизлечимой стадией рака, верно?
– Если он спросит меня прямо, я скажу ему все как есть. Постараюсь, так сказать, подать все в как можно более позитивном свете, но скажу правду.
Росс недоуменно уставился на друга:
– Мы ведь с тобой в хороших отношениях… Мы всецело доверяем друг другу. Пожалуйста, положись на мое суждение о Вере.
Риттерман ответил ему таким же пристальным взглядом:
– Вера очень серьезно больна. Чего ты собираешься добиться, держа ее в неведении?
– А чего добился бы ты, открыв ей правду? Ты только запугаешь ее – а взамен не дашь никакой более-менее прочной надежды.
– Полагаю, когда пациенты знают правду, у них появляется время, чтобы подготовиться…
– К смерти?
– Да.
– Тебе не кажется, что ты пораженец?
– Я реалист.
– Какова первая заповедь врача?
Риттерман пожал плечами:
– «Не навреди».
– Совершенно верно. Если сказать любому человеку – а особенно человеку вроде Веры, – что он скоро умрет, то он действительно умрет. Страх завладевает такими людьми, и твои слова становятся самосбывающимся пророчеством. Если она ничего не будет знать, у нее появится больше шансов на выживание.
Риттерман смотрел на друга и думал: «Скорее уж ты сам, Росс, не в состоянии справиться с реальностью, а вовсе не Вера». Вслух же он произнес: