Она целую вечность решала, что надеть, и трижды переодевалась перед зеркалом. Наконец она остановила свой выбор на темно-синем брючном костюме, алом боди и полусапожках, за которые в свое время заплатила бешеные деньги. Но она была рада, что купила их: всякий раз, как она их надевала, у нее поднималось настроение. Особенно сейчас.
Во внутреннем кармане сумочки, в потайном отделении, лежал выключенный старый мобильник. В руке она сжимала новенькую крошечную «нокиа» с новым номером; она купила телефон сегодня утром за наличные, снятые с ее собственного отдельного счета.
Дойдя до конца перрона, она позвонила с нового телефона Оливеру на мобильный.
– Оливер? Я здесь.
Его ответ почти заглушило громогласное объявление дикторши. Она только расслышала:
– …налево. Я припарковался за отелем «Гроувенор».
Вера встрепенулась; ей стоило немалых усилий не броситься туда бегом.
Она налетела на крупного мужчину восточной внешности, везшего чемодан на колесиках, и извинилась. Потом столкнулась с носильщиком.
– Извините, – пробормотала она и пошла дальше, с трудом пробиваясь вперед в плотном людском потоке; ей показалось, что толпы пассажиров одновременно спешили на поезд и с поезда.
И вот она вышла из здания вокзала; резкий весенний ветер пробирал до костей; запах бензина, грохот автобусов, скрежет тормозов такси, сердитые гудки клаксонов. Она почти пробежала мимо окошечка обмена валют, мимо газетного киоска, обошла стайку японских студентов, перегородивших тротуар, услышала велосипедный звонок и еще один клаксон. Потом она увидела впереди темно-синий джип с включенной аварийной сигнализацией.
Оливер!
Он стоял рядом с машиной и внимательно вглядывался в толпу: копна серебристо-седых кудрявых волос, широкая улыбка, черный свитер поло, протянутые ей навстречу руки. Он выглядел даже лучше, чем образ, который она себе нарисовала и который лелеяла в течение трех долгих дней.
– Вера!
– Привет! Извини, поезд опоздал.
Он положил ей руки на плечи, и они поцеловались: в правую щеку, затем в левую. Он осторожно отстранил ее на расстояние вытянутой руки. Улыбка сменилась недоуменной гримасой.
– Что у тебя с лицом?
Хотя Вера заранее отрепетировала, что ответит, оказалось, что ее слова звучат довольно неуклюже.
– А! Я… просто… м-м-м… споткнулась об игрушечный автомобильчик сынишки и ударилась головой о шкаф. Ничего страшного!
– Болит?
– Нет… вот вчера после укола зверски болело… – Она осеклась. Она уже и так сказала больше, чем собиралась.
– Укола? Тебя зашивали?
– Наложили несколько швов.
– Где? В больнице?
– Н-нет… Росс случайно оказался дома. – Она с самым невинным выражением добавила: – Лучшего и желать нельзя!