– Вряд ли, Джайлзу это понравилось, – заметил граф.
– Да, так оно и было, – еле слышно промолвила Диана, вспомнив бурную реакцию мужа. – Джайлз разъярился, когда узнал, что состояние принадлежит не ему. Он ругался и обвинял меня во всех смертных грехах. Джайлз утверждал, что мы сговорились с отцом лишить его причитающейся ему доли. По правде говоря, я почувствовала облегчение, когда он уехал. За последующие два года он был в Корнуолле три раза, и каждый раз привозил с собой кипу документов, уговаривая подписать их. По его словам, они давали ему право пользоваться определенными денежными средствами.
– И вы уступили ему? – с некоторой долей сочувствия спросил Дерек.
– Да, – прошептала Диана, опустив голову. – Я быстро убедилась, насколько безжалостным может быть Джайлз, если ему отказывают.
От воспоминания об этом Диана вздрогнула. Мужчины обменялись беспокойными взглядами.
– Как вам стало известно о смерти Джайлза?
– Я прочитала об этом в газете «Таймс». Хоть Корнуолл и далеко от Лондона, газеты мы все же получаем, но с опозданием в три недели. О его смерти сообщалось в коротком некрологе. Я обратила внимание, что его напечатали спустя месяц после кончины. Джайлз умер после продолжительной болезни?
Голос графа не дрогнул.
– Нет, мой кузен скоропостижно скончался.
– А-а-а, – Диана почувствовала мимолетное ощущение вины, но сострадания так и не смогла найти в своем сердце.
– Я прочитала сообщение и решила, что родственники Джайлза разыскивают меня, но безуспешно. Поэтому я подумала, что лучшим выходом будет самой поехать в Лондон. В некрологе упоминалась вдова графа, и я не сомневаюсь, что речь идет обо мне.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Тристан вскочил с кресла, чуть ли не силой вытащил Дерека со своего места и повел его на противоположную сторону гостиной.
– Я всегда считал твоего кузена отъявленным негодяем, но чтобы так низко пасть! Быть двоеженцем – это уж слишком! – Тристан старался говорить тихо, чтобы Диана не услышала его.
– Признаться, ты прав, – согласился Дерек. – Ты веришь ей, Трис?
Тристан с недоумением посмотрел на Дерека.
– Знаю, что тебя трудно заставить во что-то поверить, но даже ты не можешь сомневаться в ее искренности. Боже правый, кому придет в голову сочинять такую странную историю и с какой целью?
Дерек бросил взгляд на женщину, сидящую на канапе. Она была беспомощной и несчастной, но, несмотря на страдания, выглядела необычайно красивой: золотистые волосы спадали на ее плечи, на щеках проступал розовый румянец, полные яркие губы и точеный носик заставляли обращать на себя внимание так же, как и карие выразительные глаза, обрамленные густыми ресницами. Ее красоту дополнял белый, как алебастр, цвет кожи. Она была одета модно и со вкусом. Страдания молодой женщины были очевидными, смятение – неподдельным. Все говорило о том, что женщина эта благородная, и все же Дерек не был достаточно убежден в правдивости ее рассказа. У него оставалась еще одно смутное сомнение. Граф решительным шагом направился к Диане. Она не смотрела на графа, но почувствовала, что он приближается к ней. Диана медленно подняла глаза, внимательно рассматривая его одеяние от высоких блестящих сапог, светло-коричневых кожаных бриджей, рубашки цвета слоновой кости, белого платка, завязанного на шее, до зеленого сюртука с блестящими медными пуговицами. Ее глаза расширились от удивления, когда она увидела лицо Дерека – впервые на нем отсутствовало злое выражение. Диана не верила своим глазам – взгляд графа был добрым.