Дейв посмотрел на наручные часы и заметил, что все ещё держит в руке сломанные очки. Точное время мало значило для него сейчас, ведь ему было неизвестно, когда он здесь появился. Казалось, что уже прошло несколько часов, которые в действительности могли измеряться десятком минут, но Уоллес уже начинал волноваться, сумела ли Энн связаться с полицией.
Он был уверен, что если Лоррейн сумеет добраться до яхты, то скорее всего ей удастся ускользнуть, но с неменьшей определенностью можно было предположить, что она применит оружие, если Герберт попытается её остановить. Полиция должна была появиться с минуты на минуту, и чтобы привлечь её внимание он заговорил о Леоне Дусетте.
– Дусетт требовал с тебя деньги, – спросил Дейв.
Она посмотрела на него, но ей пришлось ненадолго задуматься, чтобы понять смысл вопроса.
– Это был маленький, угодливый и скользкий человечек, – сказала Лоррейн, дудто это было ответом на его вопрос.
– Ты подмешала яд в бутылку с ромом сегодня днем. Тебя кто-нибудь мог заметить?
– Конечно меня могли увидеть, но вряд ли узнали. На мне были обычные босоножки без каблуков, старая желто-голубая блузка, мешковато сидевшая на моей фигуре, а когда в моду вошли парики, то я купила себе парочку. Светлый парик дополнили темные очки и аляповатая соломенная шляпка. Если меня кто-нибудь и видел, то решил, что это одна из туристок с круизного судна.
– Как тебе удалось проникнуть в его номер?
– У горничных здесь такая зарплата, что за двадцать долларов можно купить все, включая молчание, и моловероятно, чтобы она призналась в этом.
– Это именно то, что я имел в виду, – заметил Карвер, развивая свою первоначальную мысль. – Тебя не смогут опознать в этом отеле, кроме того, насколько мне известно, отравление относится к наиболее труднодоказуемым преступлениям, – голос его звучал мягко и был абсолютно искркнним. – Даже в случае с Фэй Уоллес власти никогда не смогут доказать преднамеренность твоих действий. Меня абсолютно не касается, что ты сделала и почему. Просто не убегай. Дай мне шанс помочь тебе.
С таким же успехом он мог бы разговаривать с глухонемой.
– Мой способ гораздо надежнее, дорогой, – произнесла она, словно успокаивала малыша. – Я доберусь до Венесуэлы, а ты сможешь присоединиться несколько позже.
Этим словам нельзя было отказать в убедительности, и даже Уоллес не смог бы отрицать этого. На её лице не осталось и следа былой бледности, темные глаза излучали уверенность, а легкую улыбку на её красивом лице уже трудно было спутать с горькой усмешкой.
– Все будет не так уж и плохо, мой дорогой, – добавила Лоррейн. – Я дам тебе знать, как только устроюсь, и если ты сможешь уладить здесь свои дела… – тут она слегка пожала плечами, – кто знает, может все и образуется. Но в любом случае поверь, мне тяжело уходить вот так, я бы очень хотела тебя обнять, но стоит тебе только заполучить пистолет, как ты заставишь меня остаться.