— Сеня, он же еще не перевоспитанный, ты должен понимать, — лепетала Ксана.
Но оба друга молча вышли из комнаты. Хлопнула наружная дверь. Все молчали. В комнате стало вдруг очень неуютно. На столе, на двух тарелках, лежали среди крошек недоеденные куски именинного пирога. Апельсиновые корочки были выковырены из них.
Ремка покосился:
— Зря только надкусили. А через них теперь пропадай добро.
— И время еще только без двадцати одной минуты десять, — сказала Мила, посмотрев на свои новые часики.
Глава XII
Клуб удачливых отцов
Лекцию о будущем района читал совсем еще молодой человек, очень худой, узколицый и востроглазый. Все в нем было как будто колючим — и черные глаза, немедленно вонзавшиеся в тот угол зала, где возникал вдруг шумок, и резкий голос, хорошо слышный во всех рядах, и длинная копьеобразная указка, которой он то тыкал в карту, висевшую на сцене, то в лад своим словам вонзал в воздух, как бы нанизывая на острие ее то, о чем он говорил.
Сначала Артем Иванович дивился, как это такой молодой человек научился говорить перед народом столь чисто и бойко. Тем более, что народу было много. И не только молодежь сидела в зале. В первых рядах, поближе к трибуне, белели головы над голубыми стоячими воротниками, принадлежавшими, как пояснил Богдан, старой сухоярской гвардии, почетным шахтерам. Но, видно, молоденького лектора уже хорошо знали тут. Когда Неза-будный и Богдан Анисимович входили в зал, лектор только что появился на эстраде. И все ему хлопали очень дружно — и молодые и старики. А он раскланивался, вскидывая острый подбородок, и улыбался, зорко посматривая то влево, то вправо, кивая в зал запросто, как своим.
И слушали его очень внимательно. Но то, что говорил лектор, совсем уже озадачило Артема Ивановича. Не доверяя своим ушам, он украдкой поглядывал на соседей. Он хотел своими глазами убедиться, что слова докладчика все воспринимают всерьез, что он не шутит. И несбыточные, как казалось Незабудному, посулы о том, каким будет район Сухоярки в ближайшие годы, всеми воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. Вот в том-то и было самое удивительное. Люди вокруг Неза-будяого по-хозяйски прислушивались к тому, что сообщал лектор, подробно рассказывавший о том, каким станет Сухоярка очень скоро, и, согласно кивая, заносили что-то в записные книжки. И то, что казалось Незабудному сказкой, для них, для всех, кто сидел в зале, было делом добрым и прочным — радостным, но вполне возможным и даже как бы совершенно необходимым.
А когда кончилась лекция, стали задавать вопросы из зала. И в том, что спрашивали люди, тоже звучала спокойная и хозяйская требовательность. Чувствовалось, что спрашивают о чем-то очень нужном, большом, на что могут предъявить права.