Она не успела положить трубку, как кто-то, видно, уже подсоединился. Потому что Галина Петровна закричала: — Что, что? Из радио… Так я же вам послала свой текст. Нет, насчет нового городского парка это извиняйте. Не стану. Рано еще говорить про то. Я пустыми бочками греметь не привыкла. Да. Уж как хотите.
Пришла потом маленькая веселая старушка и подробно рассказывала о том, как Галина Петровна помогла ей жильем, и как ей теперь хорошо живется на новом месте, и какие тут аккуратные соседи, не то, что те, вредные и нахальные, с которыми она жила прежде на Поселковой.
— Так чего ж тебе еще требуется, бабушка?
— Поблагодарить тебя требуется. Только всего! Ты не думай, я в черед к тебе на прием записанная. Я с той недели еще записанная. Пришла-таки просто сказать, что спасибо тебе. Я за тебя как на выборах голос отдавала, то и хочу сказать: не зря. Нет, не зря, Галина Петровна. И вот мой весь тебе разговор. Потом явился сухонький пожилой гражданин в тюбетейке, с острой седоватой бородкой на румяном и подвижном лице. Загремел листами толстой, свернутой в трубки бумаги. Он прижимал эти трубки к себе, разворачивал их, как гармонь, и то наступал на председательницу, то отбегал назад, показывая то, что было начертано на этих листах. И Галина Петровна, встав со своего места, принимала иногда у него листы, отходила с ними к окну, чтобы посмотреть лучше, на свету.
— Ну спасибо вам, Илларион Петрович, — приговаривала она. — Поставим в среду же на президиуме. Да, я думаю, всем понравится. И, ей-богу, прямо не верится. Неужели у нас в Сухоярке такая красота будет?.. Артем, подойди-ка сюда, полюбуйся. Погляди только, какой через год-другой наша Сухоярка станет. Видишь проекты? Вы познакомьтесь, кстати. Это скульптор наш. Илларион Петрович Скородумцев. Это он Гринин памятник лепил, что перед школой стоит.
— Товарищ Незабудный, если не ошибаюсь? — оживился скульптор. — Очень приятно. Вы, слышал, самого Григория Богдановича в далеких краях встречали?
— Было дело.
— Ну как считаете? Как на ваш глаз? Справился? Ухватил я в основном? Мне ведь хотелось передать вот этот характер поразительный.
— В точности, — глухо проговорил Незабудный. — В аккурат, как живой. Я как подошел, глянул, так меня ровно молнией прожгло. Вылитый!
Скульптор со всех сторон восхищенно оглядывал исполинскую фигуру борца и наконец не удержался:
— Эх, товарищ Незабудный… Артем Иванович, если не ошибаюсь? Вот если бы вы согласились… Мне большая фигура заказана для будущей набережной, где у нас водохранилище будет. Вот здесь намечено!.. — Он развернул один из листов, показал пальцем. — Эх, если бы вы разрешили с вас! О лучшей натуре и мечтать нечего. Из бронзы отолью. На века, так сказать.