Кустов все время глядел на него с добродушной улыбкой. Заметив, что Павел дочитал до точки, сказал вполголоса:
— Тебя просто не узнаешь.
— Система Станиславского.
Но обмениваться впечатлениями друг о друге все-таки не было настроения.
— Видал его с тех пор? — спросил Кустов.
— Нет, больше не видал.
— Выдерживает.
— Но думаю, если уж такой заглотнет — будет крепко, не сорвется.
— Трудно тебе?
— Вжился.
Кустов показал пальцем на записку. Павел вернул ее. Кустов вынул карандаш, написал на чистой стороне несколько цифр.
— В экстренном случае можешь звонить. — Он подержал у Павла перед глазами номер телефона.
— Готово, — сказал Павел, и Кустов спрятал записку в бумажник, а бумажник во внутренний карман.
— Следующая явка будет похожа на эту.
— Хорошо.
— Что передать?
— Только приветы. Мне ничего не надо.
И они расстались, обнявшись на прощанье. Павел отправился получать масло, а Кустов вышел через другую дверь на улицу.
Настал февраль. Среди метельных и ветреных выпадали иногда дни, приносившие откуда-то издалека запах весны. Как будто на замороженных стеклах окна кто-то растопил теплым дыханием светлую лунку. Но на следующий день снова налетала морозная вьюга, и лунка затягивалась бесследно.
Ничто не менялось в распорядке жизни Павла. Встреча с Кустовым немного выбила из колеи, но это быстро прошло.
6 февраля вечером пожаловал Куртис. Дверь ему открыл Павел. Он отметил про себя, что старик сильно сдал по сравнению с прошлым посещением. Как-то сразу обозначились и мешки под глазами, и склеротические жилки на скулах, а кожа шеи, показавшаяся Павлу такой морщинистой еще при первой встрече в ресторане «Центральный», была решетчатая и темная, как панцирь у старой черепахи. И вдобавок, вероятно, он два дня не брился.
— Сразу видно, что вы шли не на прием к английской королеве, — приветствовал его Павел.
Куртис только махнул нетерпеливо рукой.
— Слушай, Павел. Завтра поближе к вечеру тебе надо сходить на почтамт. Возьми с собой паспорт. Получишь телеграмму до востребования.
…На следующий день Павел после работы съездил на почтамт и получил телеграмму.
Дома его ждал Куртис. Старик схватил телеграмму, воскликнул: «Слава богу!» — и, не простившись, убежал.
Павел переоделся, обрадовал хозяйку, что идет в кино, и спустился на улицу. Побродив, он нашел телефон-автомат на тихой пустынной улочке. Набрав номер, который показывал ему Кустов, спросил:
— Скажите, пожалуйста, ваш телефон два двенадцать сорок семь? — Это не были цифры, набранные им.
— Нет.
— А какой?
Мужской голос назвал условный номер.