Для стороннего наблюдателя Стэнсфилды и Кеннеди, казалось, имели много общего. Обе семьи были богаты, жили по соседству в Палм-Бич четверть века, а теперь имели представителей в самом эксклюзивном клубе Америки – в сенате Соединенных Штатов.
Однако на этом сходство заканчивалось. Фред Стэнсфилд был воплощением их различия. От серебряных патрицианских седин, уложенных «Брилкримом», до безупречно начищенных коричневых свободных мокасин с кисточками, которые, разумеется, носились без носков, сенатор был истинным представителем старого Палм-Бич. Потертый зеленый блейзер члена клуба «Эверглейдс», темный роскошный загар и кремовая льняная рубашка лишь подтверждали его аристократическое положение.
С его точки зрения, Кеннеди были наглыми выскочками, столь же почтенными, как, скажем, Ол Опри. И что еще хуже, это были демократы с Севера, которые осмеливались жить, по крайней мере часть года, на Юге, в стане убежденных республиканцев. Для Стэнсфилдов Кеннеди были классовыми врагами, либеральными позерами, которые продались жутким этническим меньшинствам, авантюристами, которые отвернулись от своих, чтобы прийти к власти. Ладно, пусть ему самому приходится иногда заигрывать с черными и еврейскими избирателями, однако он не позволил бы ни тем, ни другим переступить его порог. А потом, все эти католические дела. Колокольчики да ладанки. Папство. В настоящем высшем обществе Палм-Бич одно лишь это равносильно смертному приговору. В этом городе настоящие американцы – белые, англосаксы, протестанты – не давали спуску, и Кеннеди подвергались полному остракизму. Во всем этом деле раздражало лишь то, что, поскольку клуб «Эверглейдс» отказал в приеме старому Джо Кеннеди, семья Кеннеди совсем вышла из игры и отказывалась проявлять хоть малейшее желание участвовать в мероприятиях общества, которое так хотело оттолкнуть их.
Трое дочерей Стэнсфилда, почуяв начало многообещающего семейного спора, как всегда, встали на сторону своего харизматического отца. Обычно эта команда побеждала, по крайней мере в политических вопросах. В разговор вмешалась Банни Стэнсфилд, девятнадцатилетняя студентка подготовительного юридического колледжа.
– Избиратели ни за что не предпочтут католика вице-президенту Эйзенхауэра. Кстати, нам он не кажется таким уж привлекательным. Нам кажется, что он зануда. Банни Стэнсфилд обычно говорила от имени остальных девочек, и все трое всегда предпочитали голосовать блоком.
Это был способ выживания в среде Стэнсфилдов, где доминировали мужчины.
Фред Стэнсфилд расцвел, одобряя своих трех бесцветных дочерей. Сидящий в нем политик был натаскан принимать поддержку, от кого бы она ни исходила.