Плагиат, доктор, это не только мой писательский метод – это стиль моей жизни. Я – существо, целиком состоящее из заимствований, ненасытный имитатор, я вроде птиц-пересмешников, что умеют подражать любому пению, но своей песни не имеют. Я всех копирую, все схватываю на лету. Даже сейчас, разговаривая с вами, я подлаживаюсь под вашу повадку, вашу манеру слушать, держать себя. И мое лицо – оно тоже краденое, потому я его и прячу. Это сильнее меня, мне хочется быть каждым встречным, поставить себя на его место, познать его изнутри; я как вода, принимающая любые очертания. Я даже не подражаю, нет, это слабо сказано – я всей душой желаю срастись с другим, раствориться в нем. Знаете байку про хамелеона, который заполз на шотландский плед? Не прошло и минуты, как он лопнул. Не смог сделать выбор между цветами. В этом весь я: стоит появиться в поле моего зрения интересной личности, и я тут же устремляюсь к ней, воспроизвожу ее вплоть до мельчайших деталей – так и только так я могу стать кем-то.
Точно так же я стремился создать роман, который был бы совокупностью всех прочитанных мною книг, единственное в своем роде произведение, ничем не обязанное своему автору. Нет, я преуменьшаю свои заслуги: я все же творил, потому что чужие слова, которые я всячески комбинировал, обретали новое звучание. Но каждая строчка, вышедшая из-под моего пера, сочилась кровью ограбленного писателя. На всю работу у меня ушел год. Я подписал рукопись псевдонимом «Бенжамен Норреш», в котором человек с опытом, вроде вас, наверняка услышит анаграмму слова «шноррер», что значит на идише «паразит». Как ни странно, роман сразу был принят одним маленьким издательством на Левом берегу: его готовы были опубликовать при условии, что я соглашусь на некоторые купюры. Я не возражал и от души смеялся, глядя, как мой редактор вычеркивает пассажи Мериме, Золя, Диккенса и Дидро. Хотите верьте, хотите нет, но книга даже имела настоящий, хоть и негромкий, успех. Вы, может быть, видели ее в магазинах, называется «Слезы сатаны», она еще получила премию читателей Парижа. Нет? Вы вообще не читаете новинок? Ладно, короче, критика в целом была благоприятная; я так ловко приладил и подогнал друг к другу разрозненные элементы текста, что никто не усмотрел ни малейшего подвоха. Мое лоскутное одеяло приняли на ура; по общему признанию, я-де «отразил» в своей творческой манере всю вековую историю литературы. От каждой хвалебной статьи тепло разливалось в моей груди, пробегало нежной лаской по всему телу. Наконец-то я оправдал свое существование, я нашел свою маленькую дверцу в литературную комедию.