– Я знал, что он вовсе не старый, – возразил Паоло. – В конце концов, ему, наверное, нет и сорока. Просто нам было не с кем его сравнивать, он не из нашей компании.
– Теперь из нашей, – сказала Катерина. – Мне плевать, что говорят другие.
Темп музыки возрос. Весь зал вертелся и прыгал под пульсацию гитар и треск барабанов. Затем, когда общее изнеможение достигло предела, неожиданно грянул финальный туш. Звук замер. Альдо подошел к краю сцены, и студент, один из гитаристов, откуда ни возьмись придвинул ему стул.
– Послушайте, – сказал Альдо. – Я кончил. Давайте поговорим.
Вытирая лоб, он рухнул на стул. Над залом пронесся смех и сочувственные возгласы. Он поднял голову, улыбнулся и знаком пригласил всех сидевших и стоявших в передних рядах подойти ближе и собраться вокруг него. Я заметил, что огни в зале слегка померкли. У Альдо не было микрофона. Он говорил ясно и четко, словно беззаботно беседовал с самыми близкими из своих студентов.
– Нам следовало бы это делать чаще, – сказал он, все еще вытирая лоб.
– Сложность в том, что у меня нет времени. Вам проще, вы можете выпускать пар по вечерам или на выходных – я не имею в виду вчерашнюю ночь, ее мы обсудим позже, – но для человека вроде меня, страдающего язвой и половину своих дней проводящего в спорах с профессорами вдвое старше его, которые упорно отказываются и пальцем пошевелить для того, чтобы сделать Руффано современным городом, а университет – современным учебным заведением, это не подходит. Кто-то должен бороться с этой замшелой академией, и я буду продолжать бороться, пока меня не выгонят.
Эти слова были встречены волной веселого смеха. Альдо с удивлением, возможно наигранным, огляделся.
– Нет, нет, я говорю серьезно, – сказал он. – Если бы они могли избавиться от меня, то избавились бы. Как избавились бы и от вас, от всех полутора тысяч, – у меня нет при себе цифр, но это примерно так. Почему они хотят от вас избавиться? Потому что они боятся. Старики всегда боятся молодых, они видят в вас угрозу всему их образу жизни. Каждый, кто выйдет из университета с дипломом факультета экономики и коммерции, – это потенциальный миллионер, более того, у него будет возможность способствовать развитию экономики не только этой страны, но и Европы, а то и всего мира. Вы – мастера, мои молодые друзья, и все это знают. Вот почему вас ненавидят.
Ненависть рождается из страха, и ваши современники, у которых нет ваших мозгов, ваших экономических знаний и вашего понимания того, как можно и должно жить завтра, вас боятся. Никакой школьный учитель, никакой замызганный адвокат, никакой худосочный так называемый поэт или художник – а именно ими собираются стать студенты других факультетов – не имеет ни единого шанса рядом с вами. Будущее принадлежит вам, не позволяйте встать на своем пути горстке загнивающих профессоров и их жалким прихвостням. Руффано для живых. Не для мертвых.