– Как она красива, – сказал я, – как сдержанна и спокойна. Меня не удивляет, что ты…
– Посмотри, – сказал он, касаясь моей руки. – Они возвращаются.
Видишь огни?
Он показал на долину далеко внизу. Две главные дороги, ведущие в Руффано с севера и с юга, были испещрены светящимися точками. Рев мотороллеров наполнял воздух.
– Кто это? – спросил я.
– Студенты Э. К. возвращаются после выходных, – сказал он. – Скоро ты услышишь их поросячий визг на виа делле Мура. Раньше чем через час они не успокоятся.
Покой города был нарушен. От воскресной тишины, которая в былые дни опускалась над Руффано, остались одни воспоминания.
Альдо улыбнулся и потрепал меня по плечу:
– Мне это не мешает. По мне, так пусть беснуются хоть всю ночь. Ты ведь идешь прямо домой?
– Да, – сказал я.
– Не броди по улицам. Иди прямо к себе. До встречи, Бео, и спасибо за этот день.
Он вернулся в сад и закрыл калитку. Через несколько секунд я услышал, как захлопнулась дверь дома. Спускаясь по холму, я размышлял о том, какой прием ожидает Альдо в музыкальной комнате. И о том, остается ли девушка, которая принесла нам обед, в доме ректора на ночь.
Пока я спускался с холма, вернувшиеся студенты уже запрудили пьяцца делла Вита. Воздух гудел от гудков и рева моторов. У самой колоннады стояли две легковушки. Я мельком увидел моих юных друзей Паскуале, которые, смеясь, разговаривали с несколькими приятелями. Возможно, завтра, но не сегодня.
Сегодня я хотел переварить события минувшего дня. Чтобы меня не перехватили, я прибавил шаг, проскользнул в открытую дверь дома номер 24, взбежал по лестнице и вошел в свою комнату. Раздеваясь, я видел, как Альдо стоит в старой спальне нашей матери рядом с синьорой Бутали. Привыкнув к новой обстановке, видел ли он эту комнату такой, какой мы ее когда-то знали, какой для меня она осталась навсегда?
Студенты на улице продолжали петь и смеяться, и вдали, ближе к центру города, рев мотороллеров извещал коренных обитателей Руффано о возвращении филистимлян.
Когда на следующее утро я спустился к завтраку, студенты устроили мне восторженный прием. Стоя вокруг стола, они пили кофе и обменивались новостями. Увидев меня, они разразились громкими возгласами, а Марио, который по первой встрече запомнился мне как самый буйный из них, помахал рукой с бутербродом и потребовал отчета в том, как выпускник филологического факультета провел выходные.
– Во-первых, – сказал я, – у библиотекарей суббота – рабочий день.
Меня держали за разборкой книг до начала восьмого.
Мое замечание было встречено шутливо-сочувственным стоном.