Сердце Ариэль подпрыгнуло, когда Зик неожиданно повернулся и посмотрел на окна ее спальни. Он не отводил глаз, и ей показалось, что он видит ее, стоящую и смотрящую на него, за длинными атласными шторами, закрывающими стеклянную дверь. Ариэль затаила дыхание и ждала… ждала. Но его широкие плечи приподнялись во вздохе, рука скользнула по волосам, и он отвернулся и исчез в темноте за бассейном. Он ушел. Снова. Не попытавшись увидеть ее или объясниться. Ощущение сокрушительного поражения прокатилось по всему телу Ариэль, стоявшей и смотревшей ему вслед.
Да, иммунитет на Зика у нее так и не выработался за эти двадцать пять лет. Один взгляд, одно прикосновение, один поцелуй – и она вернулась туда, откуда начинала… Женщина для одного мужчины – она безнадежно, отчаянно, бесповоротно влюбилась в мужчину, который никогда не удовлетворялся единственной женщиной. Это она понимала уже тогда, восемнадцатилетней девочкой, когда колебалась, принимать у него кольцо или нет.
Зик был возбужден и взвинчен, назначая ей свидание на тот вечер. А кто не был взвинчен? Рано утром они отсняли последнюю сцену «Диких сердец», и Ханс Остфилд заперся вместе с монтажером в одной из каморок студии, чтобы побыстрее смонтировать фильм. О нем уже шла молва в Голливуде. Знающие люди предсказывали, что «Дикие сердца» принесут деньги и успешную карьеру молодым актерам.
Особенно удачную карьеру пророчили Зику Блэкстоуну.
Чтобы отпраздновать этот факт, Зик решил устроить пикник. Для этого он закупил в местной закусочной сандвичи, картофельный салат, шампанское, а также бумажные салфетки, пластиковые вилки и две небольших свечи в голубых подсвечниках. Выезд на пикник планировался в стареньком фургоне Эрика Шаннона, который Зик взял напрокат.
Когда они прибыли в нем в безлюдный парк у подножия горы Санта-Моника со спальным мешком, свечами, шампанским и розой, Зик торопливо открыл шампанское, наполнил им пластиковые стаканчики и, театрально подняв вверх свой, торжественно произнес:
– За Голливуд!
Ариэль едва не свалилась от неожиданности. За Голливуд? Он привез ее сюда, чтобы произнести тост за Голливуд?
В конце концов, неужели ее мать права? Неужели карьера для него важнее всего?
– Я собираюсь в один прекрасный день завладеть этим городом, – продолжил Зик, окидывая взглядом открывающуюся панораму мерцающих огней Лос-Анджелеса и пятидесятифутовых букв слова ГОЛЛИВУД на горе Кагуэнга. – Или по крайней мере доброй частью его. «Дикие сердца» – лишь начало. Мне уже предложили две роли в кино – только благодаря слухам. И мой агент говорит, что после выхода «Сердец» последуют десятки предложений. Я смогу сам выбирать роли. Именно этого я всегда хотел. Еще хочу попробовать себя в режиссуре. И в качестве продюсера. Черт возьми, когда-нибудь у меня будет собственная кинокомпания!.. – Все это очень… амбициозно, – проговорила Ариэль, выискивая свое место в его грандиозной схеме.