- Как у нас тут со снабжением?
- Я показала Генри наши погреба, командир, - красное лицо Хильдегарды пошло морщинами. - Город .нас плохо снабжает.
- Вот как? А я предполагала, что у них запасов хватит на год - их не первый раз осаждают.
- Здесь до Оксона неделями была расквартирована вся армия герцога. Я проверял - сейчас месяц забоя скота, а у них ни хрена нет!* [В течение ноября - по англо-саксонски "кровавый месяц" - обычной практикой было пускать на мясо всю скотину, за исключением тех, кого оставляли на развод, чтобы коммуна выжила в течение зимы.] Едят практически с пустых тарелок, командир, - сардонически сказал Генри Брант.
- Но нам-то о чем беспокоиться? - вставила Хильдегарда. - Теперь-то, когда готы разбиты.
- А они разбиты? - воскликнула Аш.
Хильдегарда пожала плечами, от чего туго натянулась шнуровка ее лифа:
- Да ведь это вопрос времени, моя дорогая, разве не так? Ведь весь их дьявольский город обрушился им на голову. Что теперь делать армии? Они снимут осаду до зимнего солнцестояния.
Судя по тому, как согласно закивали все вокруг, это было мнение не только Хнльдегарды. Аш встретилась глазами с Флорой, хирург сидела, раскинув по полу свои длинные ноги, и быстро осушала стоявший рядом кувшин вина.
- Однако в Карфагене есть правительство, - заметила Флора, - и их армия еще не сдалась!
- Никогда не спорь с моральным духом войск, - пробормотала Аш. - Или, скорее, так - никогда не спорь с высоким боевым духом.
- Почему меня окружают идиоты? - риторически вопросила Флора.
- Доктор, вы должны тщательно обдумать этот вопрос, - хихикнул Анжелотти со своего места, где он сидел между Гереном и Звеном Хью. - Как сказали бы ростбифы, "подобное тянется к подобному"!
Наконец Аш почувствовала, что в помещении тепло. Она подняла руки и сбросила капюшон, скинула рукавицы и шлем, и подняла глаза. Роберт Ансельм и весь гарнизонный отряд вдруг умолк, глядя на нее.
Она снова вспомнила, что ей грубо обкорнали волосы. Осознала, что уже нет сверкающего водопада волос, составлявшего ее славу, что она всего лишь длинноногая замызганная женщина крепкого сложения, остриженная коротко, как стригут рабов, и ростом покороче, чем большинство мужчин. Это у Фарис теперь и слава, и боевые доспехи.
- По крайней мере, теперь вы сможете отличить меня от визиготской суки, - сухо бросила она при всеобщем молчании.
- Да мы и так могли. Это ведь ты страшна, как черт, - сказал Роберт Ансельм.
Долю секунды стояла тишина, от которой у нее похолодело в животе, пока до толпящихся вокруг мужиков сначала дошло, что так мог сказать только Ансельм, а потом - что в ответ на его грубую усмешку так же ухмыльнулась сама Аш.